Смута в России. XVII век (Козляков) - страница 273

. Троицкие власти, выгораживая своего любимца боярина князя Дмитрия Трубецкого, писали, что он тоже был принужден «силою» принять эту присягу царю Дмитрию, но ведь принял же! Поэтому попытки келаре Авраамия Палицына в своем «Сказании» описать, как после этой присяги князь Дмитрий Трубецкой обращался в Троице-Сергиев монастырь» чтобы оттуда «писали» к князю Дмитрию Пожарскому и умоляли его «о немедленом шествии под царствующий град Москву, и все бы воиньстио было в соединении»[684], выглядит как очень большое преувеличение. Достоверно известно другое, что после присяги «Вору», находившемуся в Пскове, совсем рядом с Нижним Новгородом, в соседнем Арзамасском уезде воевода Григорий Плещеев перешел на его сторону, нарушив единение «понизовых» городов. Точно такая участь ждала и другие городе, которым предстояло присягнуть самозванцу вслед за подмосковным таборами.

Первый военный удар планам нижегородского ополчения нанес Иван Заруцкий, когда попытался в союзе с Андреем Просовецким захватить «Ярославль и все Поморския грады, чтоб не дата совокупится Нижегородцкой рати с Ярославцы» в середине февраля 1612 годе Когда в Нижнем Новгороде получили от ярославских гонцов известие о том, что их союзнику в «верховых» городах угрожает опасность, и отправили передовой отряд во главе с князем Дмитрием Петрович» Лопатой-Пожарским и дьяком Семейкой Самсоновым. Они выполним наказ «идти наспех в Ярославль» и успели опередить приход туда рая Андрея Просовецкого, а казаков, бывших в Ярославле, «переимаху в тюрьму пересажаху». Все это заставило нижегородскую рать выступив в свой поход, но уже не тем маршрутом, как планировалось раньше, s не соблюдая никакой видимости возможного союза с казаками, с которыми началась открытая война.

Вынужденное выступление нижегородского ополчения вместо Суздаля на Ярославль произошло «в великий пост» 1612 года, начинавшиеся 23 февраля. Переход войска от Нижнего Новгорода до Ярославль к расчетам П.Г. Любомирова, должен был занять от двух до трех недель[685]. Недавно его расчеты были немного поправлены. Сохранилась грамоя отправленная воеводе Переславля-Залесского Андрею Федоровичу Палицыну, которого извещали из Костромы о планируемом приходе нижегородской рати во главе с князем Дмитрием Пожарским в Ярославль» 15 марта[686]. Ясно, что руководители ополчения хотели использован последний зимний путь, идя вверх по Волге (значительную часть пути по льду реки). В любом случае ополчение должно было дойти до цели назначения перед началом ледохода и весенней распутицы на дорогах. «Новый летописец» изображает поход ополчения как триумфальное шествие. Везде, куда приходило войско «князя Дмитрия и Кузьмы», в Балахне, Юрьевце Поволжском их встречали «с радостию» и наделяли «многою казною». В действительности, нижегородской рати еще предстояло убедить другие города в необходимости поддержки нового земского войска. Более достоверные детали похода сохранила «Повесть о победах Московского государства», автор которой запомнил, что в ополчении заранее просчитали маршрут и написали «из Нижнева Нова града от всей земли по градом и по болшим селам, чтобы ратным людем на станех готовили запасы и кормы, чтобы никакие скудости не было». Так и получилось, войско князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина уже ждали, приготовя все необходимое «по станом». Сложности начинались там, где Кузьма Минин пытался насадить свой «нижегороцкий устав» и начать принудительный сбор по известному принципу: «две части имения своего в казну ратным людем отдати, себе же на потребу третию часть имения оставити». Не все были готовы подчиниться новому правительству «всея земли», кто-то хотел утаить имущество «скудни называющеся», но Кузьма Минин действовал не одним убеждением, а еще и угрозами: «Он же, видев их пронырство и о имении их попечения, повелевая им руце отсещи»