. Четверть в московскую или новгородскую меру равнялась от 4 до 6 пудов зерна, будь эта мера реализована, людям хватило бы хлеба, чтобы пережить голодное время и потом посеять новый урожай. Однако не всем хотелось расставаться с барышами из-за любви к ближнему. Затворенными для голодных оказались даже монастырская и патриаршая хлебная «казна». И, наоборот, все, кто мог, бросились скупать остававшийся хлеб, чтобы перепродать его подороже. Видя это, Авраамий Палицын, осуждал «сребролюбцев» и обвинял их в том, что именно они стали причиной «начала беды по всей России»: «мнози тогда ко второму идолослужению обратишася, и вси имущей сребро и злато и сосуды и одежда отдаяху на закупы, и собираху в житницы своя вся семяна всякого жита, и прибытков восприемаху десятирицею и вящши». Наживаемые мгновенно капиталы разделяли людей, тогда и пригодились эти несимпатичные русские поговорки о том, что сытый голодного не разумеет и, что своя рубашка ближе к телу. Во всяком случае, именно в таком равнодушии к судьбам ближних обвиняет своих богатых современников Авраамий Палицын, видевший, что происходит в Москве: «Мнози бо имущей к разделению к братии не прекланяхуся, но зряще по стогнам града царьствующаго от глада умерших, и ни во что же вменяху».
Конечно, не все объяснялось хлебной спекуляцией, кто-то просто хотел сделать запасы на будущее, чтобы уберечь себя от угрозы голодной смерти. И здесь, несмотря на благие начинания царя Бориса Годунова, его подданные своими руками вымостили себе дорогу в тяжелые испытания Смутного времени. Пытаясь упорядочить хлебную торговлю, царь Борис успешно ее разрушил и начавшиеся процессы являются классическим пособием на тему «как устроить гражданскую войну в России». Хлеба в стране оставалось еще достаточно. Как писал тот же Авраамий Палицын, потом еще четырнадцать лет «от смятения» им питались «во всей Русской земле». Борис Годунов отказался от закупок голландского зерна, услужливо привезенного иноземными купцами, прослышавшими про голод в России и возможность неплохо на этом заработать. Из объявленного 16 мая 1602 года в Нарве «продажного хлеба» ржи и других товаров на царский обиход, как и в прежнее время были закуплены редкие вина[108]. Значит, царь считал, что может справиться собственными силами. Но вмешавшись запретительными мерами в частный торг, царь Борис уничтожил коммерческую инициативу и ее место быстро заняли неповиновение, всеобщий обман и подозрительность. Царь приказывает печь хлеб «определенного веса и по определенной цене», а пекари, по свидетельству Исаака Массы, «для увеличения тяжести пекли его так, что в нем было наполовину воды, от чего стало хуже прежнего»