. Общество постепенно устало от этой ситуации, однако на решительные действия его подвигло шокирующее убийство в 1992 году двух итальянских магистратов (административных руководителей), Паоло Борселлино и Джованни Фальконе. Столкнувшись с угрозой серьезного поражения на выборах, итальянская элита неохотно развязала руки магистратам и полиции, после чего началась серьезная кампания против мафии
[735]. За последние 25 лет в этом деле был достигнут серьезный прогресс, однако случались и неверные шаги, и даже отступления. Но все это происходило в контексте работающего демократического государства.
Постсоветская Россия имеет лишь часть необходимой институциональной оболочки, а ее жизненный опыт составляет меньше трех десятилетий. Представляется маловероятным, что Путин решит примерить образ «молота мафии». Его возможным преемником вполне может оказаться прагматичный клептократ, который с радостью построит новые стены на границе с Западом, но вряд ли бросит вызов организованной преступности и захватническим инстинктам национальной элиты. К этому еще не пришла Италия; Япония, начавшая серьезную борьбу против якудзы в то же самое время, находится примерно в том же положении. Россия тоже подтянется, но это произойдет не завтра.
Кто протянет руку помощи?
Я не понимаю шумихи, поднятой на Западе относительно российской «мафии». Она была всегда, просто вы только сейчас заметили ее существование.
Юрий Мельников, глава российского отделения Интерпола, 1994 год[736]
Пожалуй, остальной мир в данной ситуации может сделать немного, особенно с учетом нынешней геополитической среды, когда любые попытки помочь изменениям внутри России будут восприниматься в лучшем случае как лицемерие, а в худшем — как враждебное вмешательство и попытка совершить «мягкую смену режима». Однако «немного» — не значит «ничего». Главный из возможных шагов — это более агрессивная атака на активы российских преступников за границей и, что, возможно, важнее всего, противостояние повсеместному искушению закрыть во имя бизнеса глаза на грязноватую природу этих денег. Еще до того, как кризис 1998 года заставил финансовые учреждения цепляться за любые возможности, ни для кого не было секретом, что многие из них охотно принимали «грязные» деньги, если те прошли достаточную предварительную обработку (дававшую банкирам возможность восклицать, насколько они «шокированы» фактом криминального происхождения этих сумм). Многие из финансовых столиц мира, от Дубая и Никосии до Лондона и Гонконга, обеспокоены проблемой притока грязных денег скорее в теории, а не на практике. Как страстно, но совершенно верно писал Джон Карпентер, «если ради того, чтобы сделать Лондон налоговым раем для олигархов и тому подобных деятелей, мы будем вынуждены превратить его и в бандитский рай, мой вам совет, будьте осторожны»