Джинны, если захотят, могут оставаться невидимыми, но это не значит, что нас нет. И мы уж точно не требуем, чтобы нам поклонялись. А кроме того, — добавил он с удовольствием, потому что давно уже приберегал этот аргумент для решающего момента, — ты и сам говорил мне, что иногда не веришь в своего Бога.
— Не следовало мне это говорить, — огорченно пробормотал Арбели. — Я был пьян.
Пару дней назад Арбели, воодушевленный своим коммерческим успехом, решил угостить ученика аракой. Эта пахнущая анисом водка не оказывала никакого действия на Джинна: он чувствовал только приятный вкус и мгновенное ощущение тепла внутри, возникающее, когда она сгорала. Но его заинтересовало волшебное превращение, происходящее с напитком при добавлении воды, когда из прозрачного он становился дымчато-белым. Каплю за каплей он доливал воду все в новые стаканчики и любовался возникающими в жидкости клубами и спиралями. «И как это на тебя действует?» — спрашивал он у Арбели. «Не знаю, — пьяно ухмылялся тот, опрокидывая еще один стаканчик разбавленной Джинном водки. — Но точно, действует!»
— Раз ты был пьян, значит говорил неправду? — допытывался Джинн.
— Да. От водки человек становится дурным. А кроме того, даже если бы я и не верил в Бога, что от этого изменилось бы? Я и в тебя не верил, а ты тем не менее существовал. То же и с Богом: Он существует, веришь ты в Него или нет.
Беда в том, что вера самого Арбели покоилась на довольно шатком основании. И что еще хуже, все эти религиозные споры с Джинном заставляли его чересчур пристально вглядываться в собственные, и без того нетвердые, убеждения, вместо того чтобы просто верить и находить в этом утешение. По ночам, оставшись в одиночестве, он иногда плакал, обуреваемый сомнениями и тоской по дому.
Тем не менее в канун Рождества он отправился в ярко освещенную церковь, выслушал службу, вместе с соседями принял причастие и, чувствуя на языке тяжесть пропитанного вином хлеба, попытался проникнуться чудом рождения Святого Младенца. Потом на организованном дамами из церковного комитета обеде он сидел за длинным столом, выделенным для холостых мужчин, и ел табуле, лепешки и кеббе, по вкусу совсем не похожие на те, что готовила его мать. Потом двое мужчин достали лютню и барабан, и все стали танцевать дабку. Арбели тоже танцевал, но не потому, что ему было весело, а просто чтобы не отставать от других.
Он ушел с обеда и отправился домой. Ночь была морозной, и ледяной воздух обжигал легкие. Наверное, думал он, стоит выпить стаканчик араки — только один на этот раз — и пораньше лечь спать. Проходя мимо мастерской, он заметил, что там все еще горит лампа. Странно: обычно в это время Джинн шатался по городу, ублажал в постели богатых наследниц, или чем еще он там занимался.