На Четырнадцатой стрит они увидели большой парк с огромной конной статуей. Женщина решила, что сюда они и направлялись, но Джинн, не останавливаясь, обогнул парк с запада, и они опять вышли на Бродвей. Улицы здесь были тихими и совсем пустыми, если не считать редких, медленно катящихся колясок. Дальше по дороге им попался узкий треугольник пустой земли, на которой белели и тихо шелестели на ветру припорошенные снежной крупой выброшенные газеты. Треугольник образовался на слиянии нескольких широких улиц; одна из них была украшена великолепной белой аркой и колоннадой. Арка светилась отраженным электрическим светом и отбрасывала смутный отблеск на низкое черное небо.
Перед ними темной массой голых ветвей и сучьев раскинулся Медисон-сквер-гарден. Они зашли в него и медленно побрели по пустой тропинке. В парке было совершенно пусто: даже бездомные разбрелись в поисках теплых подъездов и подвалов. Голем и Джинн в этот час были единственными посетителями. Женщина то и дело сворачивала в сторону, когда что-то привлекало ее внимание: черные металлические скульптуры, изображающие мужчин с серьезными лицами; красивый изгиб железной садовой скамейки. Она осторожно ступала на свежий снег, касалась рукой грубой коры на стволе дерева и, подняв голову, смотрела на разметавшиеся над ней голые ветви.
— Это ведь лучше, чем всю ночь сидеть у себя в комнате? — спросил Джинн, когда они двинулись дальше.
— Лучше, — признала она. — А все парки такие большие?
— Есть и побольше, — засмеялся он. — Как так получилось, что ты ни разу в жизни не была в парке?
— Наверное, это потому, что я еще не очень долго живу на свете.
— Сколько же тебе лет? — озадаченно спросил он.
Она немного подумала.
— Шесть месяцев и еще несколько дней.
Джинн остановился, словно споткнувшись:
— Шесть месяцев?!
— Да.
— Но как же… — Он жестом обвел ее вполне взрослую фигуру и лицо.
— Я такой и появилась на свет, — объяснила она немного смущенно, потому что не привыкла говорить о себе. — Големы не растут и не стареют. Мы просто живем такие, как есть, пока нас не уничтожают.
— Все големы такие?
— Наверное. Я точно не знаю. Я никогда ни одного не встречала.
— Ни одного?!
— Может, я вообще единственная.
Пораженный этими сведениями, Джинн ничего не сказал, и они продолжали молча идти, обходя парк по периметру.
— А тебе сколько лет? — нарушила молчание женщина.
— Несколько сот. И если со мной не случится какой-нибудь беды, я проживу еще лет пятьсот-шестьсот.
— Значит, для джинна ты довольно молодой.
— Ну, не такой молодой, как некоторые.
— Ты попрекаешь меня моим возрастом? — нахмурилась она.