— Перестань так смотреть на меня, — буркнул он. — Я не растаю у тебя на глазах.
— Но почему ты не носишь шляпу или зонтик?
— Потому что я их терпеть не могу.
— Все джинны такие упрямые?
— Да, в основном, — усмехнулся он.
Дойдя до Хестер-стрит, они остановились под навесом итальянской лавки; в витрине, подвешенная на бечевке, красовалась огромная красная колбаса, а вокруг нее — сплетенные из чеснока косички. Из приоткрытой двери до них доносился теплый, острый запах.
— Дальше я могу дойти сама, — сказала женщина.
— Ты уверена?
Она кивнула. До Бауэри оставалось всего пара кварталов, а дальше начинался ее район.
— Со мной все будет в порядке, — заверила его она.
Они стояли близко друг к другу, и оба чувствовали себя неловко.
— Не знаю, стоит ли нам встречаться еще, — сказала женщина.
— Ты все еще сомневаешься в моих намерениях? — нахмурился мужчина.
— Нет, в твоем терпении. Мы раздражаем друг друга.
— Немного раздражения мне не повредит. А тебе?
Это был вызов, но одновременно и приглашение. Он действительно раздражал ее и иногда заставлял ее стыдиться себя, но зато впервые после смерти равви она могла говорить с кем-то свободно. Внутри у нее что-то смягчилось и потеплело, и это не имело ничего общего с холодным оцепенением тела.
— Хорошо, — сказала она, — но с одним условием.
— С каким?
— В плохую погоду ты должен носить шляпу. Я не хочу быть виноватой, если ты заболеешь.
— Ну, если это так необходимо… — Он закатил глаза и вздохнул, но она успела заметить мелькнувшую на его лице улыбку. — Так, значит, на следующей неделе в то же время?
— Да. А сейчас, пожалуйста, найди какое-нибудь сухое место. До встречи.
Она повернулась и пошла прочь.
— До следующей недели! — крикнул он ей вслед, но она уже свернула за угол, и он не увидел ее улыбки.
* * *
— Я же сказал тебе, что вернусь, — говорил Джинн спящей Фадве. — Ты что, не поверила мне?
В ее сне они стояли рядом на вершине холма, с которого она впервые увидела его дворец. Было совсем темно, но не холодно. Босыми ногами она чувствовала мягкую землю. На ней была надета только тонкая сорочка, но Фадва нисколько не стеснялась.
— Нет, — ответила она, — просто… Тебя так долго не было! Много долгих недель.
— Это для тебя они были долгими. Мы, джинны, можем годами не видеть друг друга и даже не вспоминать.
— Я думала, ты, может, за что-то рассердился на меня. Или… — Она помолчала, а потом выпалила одним духом: — Я уговорила себя, что ты мне просто приснился! Я уже думала, что сошла с ума!
— Я совершенно настоящий, уверяю тебя, — улыбнулся он.
— Откуда мне знать?