— И давно это с тобой? — спросил он наконец.
— Началось десять лет назад.
— И ты вообще не видишь лица?
Салех покачал головой:
— Нет, не так. Я вижу лица, но… неправильно. — У него перехватило горло. — Я вижу лица с дырами. Как черепа. И если я на них смотрю, меня тошнит и начинаются судороги. И не только лица… Весь мир искажен. Думаю, это какой-то вид эпилепсии, влияющий на зрение.
— Как это случилось?
— Нет. Хватит. Я достаточно тебе рассказал. Теперь ты расскажи мне, почему я тебя вижу.
— А если я сам этого не знаю?
— Знаешь! — хрипло рассмеялся Салех. — Уж это-то я понимаю. — Он проглотил еще одну ложку супа. — У тебя какая-то болезнь?
Лицо мужчины ожесточилось:
— С чего ты взял, что я болен?
— По-моему, это логично. Если здоровые люди кажутся мне мертвецами, может, больной покажется здоровым и цветущим?
Его собеседник презрительно фыркнул:
— Что толку в логике, если она заводит тебя совсем не туда?
— Тогда расскажи мне сам, — потребовал Салех, начиная сердиться.
Светящийся человек молчал, внимательно изучая его. Вдруг он наклонился вперед и уставился прямо в глаза Салеха, как будто искал в них что-то. Светящееся лицо заслонило от Салеха весь мир, у него вдруг закружилась голова. Он сам почувствовал, как под ярким светом расширяются его зрачки.
Светящийся человек кивнул и спокойно откинулся на спинку стула:
— Да, я это вижу. Правда, с трудом, но оно точно там. Ты ведь был еще в Сирии десять лет назад, верно?
— Да, в Хомсе. Что ты увидел?
— То, что тобой завладело.
Салех застыл:
— Это нелепо. У девочки была лихорадка. Я лечил ее и заразился. Лихорадка могла привести к эпилепсии.
Его собеседник фыркнул:
— Ты заразился кое-чем похуже лихорадки.
— Бедуины вроде тебя, может, и верят в такие вещи. Но все это суеверия, и на самом деле ничего подобного не бывает.
Светящийся человек засмеялся так, словно в кармане у него был припрятанный до поры секрет.
— Ну ладно, — продолжал Салех. — Ты говоришь, мною что-то овладело. Бес, я полагаю, или джинн?
— Да. Возможно, один из низших ифритов.
— Понятно. А доказать ты это можешь?
— У тебя в середине головы тлеет искра. Я ее вижу.
— Искра?
— Крошечный красный уголек. Но он не потух, он живой.
— И ни один из полудюжины врачей, лечивших меня, его не заметил? — саркастически осведомился Салех.
— Нет, и не мог заметить.
— А ты, значит, его видишь? — усмехнулся мороженщик. — Кто же тогда ты такой?
Светящийся человек улыбнулся, словно ждал этого вопроса. Он взял в руку ложку, точно такую же как у Салеха, — уродливую ложку из толстого металла, которая прослужила уже много лет и прослужит еще больше. Осторожно оглянувшись и убедившись, что никто на них не смотрит, он вдруг смял ее, будто бумажную, и зажал в кулаке. Кулак засветился еще ярче, вот из него в тарелку потек расплавленный металл. Суп зашипел и моментально превратился в облачко пара.