— Ты хочешь изгнать злого духа, — произнес ибн Малик удивительно ясным и глубоким голосом, принадлежавшим, казалось, какому-то другому телу.
— Да, если ты скажешь, что есть надежда, — с трудом выговорил Абу Юсуф.
— Надежды никогда нет, Джалал ибн Карим, — засмеялся ибн Малик. — Просто что-то можно сделать, а чего-то нельзя. — Он подбородком указал на Фадву. — Неси ее сюда и следуй за мной. Посмотрим, что тут можно сделать.
Нагнувшись, он ухватил овцу за задние ноги и потащил в пещеру.
То, что Абу Юсуф посчитал сначала просто небольшим углублением в склоне, оказалось целой цепью связанных между собой, освещенных факелами пещер, уходящих вглубь горы. Пока они шли за ибн Маликом, Фадва мычала и крутилась у него в руках, словно пытаясь избавиться от чего-то, что видела только она. Горящие факелы пахли животным жиром и выплевывали густой черный дым, заполнявший проходы.
В одной из пещерок ибн Малик остановился и жестом велел Абу Юсуфу положить девочку на убогую подстилку. Тот подчинился, стараясь не обращать внимания на грязь вокруг, а потом беспомощно смотрел, как ибн Малик начинает осмотр. Фадва отталкивала его руки, пока он не влил ей в рот какую-то жидкость, после чего она расслабилась и успокоилась. Тогда он начал снимать с нее одежду. Делал он это совершенно бесстрастно, но все-таки Абу Юсуфу хотелось оттащить его в сторону и пробить ему голову, как овце.
— Изнасилован только ее рассудок, но не тело, — объявил ибн Малик через некоторое время. — Рад заверить тебя, что она все еще девственница.
Глаза Абу Юсуфа залило красным.
— Заканчивай поскорее, — буркнул он.
Ибн Малик снял с девушки повязку и открыл сначала один, а потом и второй ее глаз. Абу Юсуф внутренне сжался, ожидая, что дочь закричит или ее вырвет, но она была по-прежнему тиха и спокойна.
— Очень интересно, — произнес ибн Малик голосом, похожим на мурлыканье.
— Что?
Человек-скелет приказал ему замолчать жестом, так похожим на тот, который делала Фатима, что Абу Юсуф едва не рассмеялся. Желание исчезло, как только ибн Малик внезапно оказался верхом на его дочери. Обеими руками он широко раскрыл ей глаза и заглянул в них, коснувшись ее грязным лбом. Несколько долгих минут они вглядывались друг другу в глаза, не мигая и даже не дыша. Абу Юсуф отвернулся, не желая видеть, как ибн Малик, словно уродливое насекомое, сидит на груди у его дочери. Дым от факелов забивал ему нос, проникал в легкие, и у него начала кружиться голова. Прислонившись к стене, он закрыл глаза.
Через некоторое время — он точно не знал какое — Абу Юсуф услышал движение за спиной и, обернувшись, увидел, как ибн Малик поднимается на ноги. Старик улыбался, и его глаза горели мальчишеским восторгом.