И тут же случилась эта катавасия в саду, где уже почти собрали урожай мангольеров.
— Я подозреваю, что кто-то оставил один плод на дереве, — кивнул Дворфич, — Может, подговорил гоблинов. Следов уже не найти, гоблинов этих, как ты знаешь, не осталось.
— А Дафна Дубыня?! — сразу же вспомнил я.
— О, а вот тут вы молодцы, Гончар, твоя группа. Госпожа Манюрова дала ей некромяту, что позволило подморозить древесный сок. Так оказалось легче их отделить. Это ты подсказал?
Я пожал плечами.
— Земледелец очень силён в тебе, Георгий.
— Гармаш Дворфич, я не очень этому рад.
— Узнаю слова твоего отца, — усмехнулся Гномозека, — Почему самые великие таланты получаются из тех, кто отрицает своё предназначение?
Мне совсем не хотелось слушать нотаций по поводу того, что стоит принять свою судьбу, и я спросил:
— Но как Кент спас гномов?
— А… ну… — Дворфич опять замялся, почесал затылок, — Путь вниз, к древней звезде, долгий, и гномы берут с собой еду и питьё. Но оказалось, кто-то отравил напитки.
Я округлил глаза.
— Как так?!
— Тут всё сложно, — серьёзно сказал Дворфич, — В древних подземельях по пути гномы забегают в портал до одной гималайской таверны… Кхм, впрочем, неважно, мы ещё разберёмся с этим.
Я замолчал, поражённый. Слова Гномозеки калёным клеймом прошлись по моему мозгу.
«Портал»! «Гималайская!» «Таверна!»
Мой отец был в Гималаях, Тегрий Палыч упоминал про Белого Гнома в этих горах, и гном Молчарь сказал про таверну. Всё сходится.
— Георгий, ты в порядке?
— Да, Гармаш Дворфич. Так что там с ядом?
— Одну бутылочку гномы прихватили всё же из пещер. И она оказалась противоядием, это потом сказал наш гномий алхимик.
Я не сдержал усмешки. Всё-таки настойка Кента так понравилась гномам, что они-таки решили взять с собой, когда пошли к своим «звёздам».
— Это которая, как выпивка в Белом Гноме, да?
— А что, Молчарь так сказал? — удивился Гномозека.
— Ну да, — вырвалось у меня, и я тут же захлопнул рот.
Твою же за ногу, Гончар, отрезать тебе язык.
Вот пусть Кент ещё тот придурок, но блин, его зелье завалило огра, мангольера, да ещё позволило мне целёхоньким пробежать через грядки капусты-до-хруста. Ну, не целёхоньким, но успешно отрастающим обратно, в здорового Гончара.
Гармаш Дворфич долго смотрел на меня и улыбался. Потом сказал:
— Иннокентию удивительно везёт. И на друзей тоже, — гном помахал пальцем, — Уж сколько я его выходки терплю… Он тебе рассказывал, какие приключения его группа испытала в Египте?
— Э-э-э…
— Знаешь, в Египте свои традиции, и останки древних игроков принято бальзамировать, помещать в саркофаги. Так вот бинты, в которые они обмотаны… ну, по мнению Иннокентия, должны применяться в приготовлении зелий.