Взгляд королевы был печальным и отстраненным, отражая ее горе. Джа-Джа очень хотелось ее утешить. Будь перед ним Энакин или Падме, он мог просто погладить их по голове. Но королева – совсем другое дело. В комнате не было стражников, но рядом застыли всегда бдительные Эртае и Рабе в алых накидках, готовые немедленно исполнить любое повеление. Да и гвардейцы наверняка ожидали где-нибудь поблизости. Джа-Джа вел совершенно бестолковую жизнь, не знал самых очевидных вещей и частенько давал маху, однако дураком он не был.
Наконец молчание стало невыносимым. Он переступил с ноги на ногу и прочистил горло, привлекая внимание ее величества. Амидала повернулась к нему. Ее набеленное лицо с двумя красными точками на обеих щеках и алой полосой на нижней губе казалось непроницаемым и кукольным.
– Моя интересно – зачем боги придумай боль? – спросил он участливо.
Взгляд королевы был прохладным и ясным.
– Наверное, чтобы мотивировать нас, – отозвалась она.
– Твоя думай, ваша народ погибай? – Гунган с трудом выговорил эти горькие слова.
Амидала обдумала вопрос и медленно покачала головой:
– Я не знаю, Джа-Джа.
– Гунган тоже уничтожен?
– Надеюсь, что нет.
Джа-Джа выпрямился, в его глазах блеснула неожиданная гордость.
– Гунган без боя не сдавайся. Наша воины. У наша сильный армия!
– Армия? – повторила королева с легким удивлением.
– Большой армия! Много гунган собирайся отовсюду. Поэтому нас болотные чудища не трогай. Зубы обломай! Много-много гунган! Наша включай энергичные щиты, очень мощный. Наша швыряй бум-бумы! Никто не спасайся. Наша не сдавайся ни машинкам, никому! – закончил гунган свою цветистую тираду и сделал паузу. – Поэтому набу наша не люби, моя думай, – добавил он, пожав плечами.
Теперь Амидала смотрела на него с интересом, словно обдумывала внезапно пришедшую в голову мысль. Бесстрастный взгляд исчез. Джа-Джа показалось, что она как раз собиралась что-то сказать, когда в дверь стремительно вошли сенатор Палпатин и капитан Панака. Оба коротко поклонились.
– Ваше величество, – обратился к своей госпоже капитан, едва сдерживая восторг, – сенатор Палпатин выдвинут на должность верховного канцлера вместо Валорума!
Улыбка Палпатина была сдержанной и почтительной, а интонации тщательно выверены.
– Безусловно, это сюрприз, но приятный. Ваше величество, если выберут меня, я восстановлю демократию в Республике и положу конец коррупции, запятнавшей Сенат. Торговая федерация потеряет свое влияние, а наш народ сбросит тяжкие оковы незаконной оккупации...
– Кто еще баллотируется? – резко прервала его Амидала.