— Дануц, в следующий раз дядя Тави возьмет тебя с собой. — А вы! — почти враждебно обернулся Октавиан к Джеордже. — Вы не заслуживаете такого ребенка. Это святой, да пошлет ему бог здоровья. Пойди сюда, деточка, дядя Тави поцелует тебя, дорогой мой! — продолжал он и чмокнул Дана мокрыми губами.
— Дядя Гаврил тоже просил целовать тебя… С лампочками он все устроит… Или с Нейманом, или с Андрени. Там посмотрим… Если так пойдет, через месяц я смогу осуществить свою мечту. Ты знаешь, Джеордже, о чем я мечтаю?
— Может быть, выпить? — едко спросил Джеордже и тут же пожалел. Но Октавиан не рассердился.
— Нет. Я хочу построить для себя скит. Для себя одного, около Будурясы… Стану там схимничать и умру с мыслью о супруге… Ее больше нет среди нас…
Цыгане подхватили:
Пустил меня к себе монах,
Дал отдохнуть в святых стенах.
Октавиан вытер навернувшиеся слезы.
— О! Это была святая… Ах да, чуть не забыл. Дан, тебя приветствует господин Бозгович, начальник станции. Он очень высокого мнения о тебе. Ты непременно нанеси ему визит.
Джеордже внимательно следил за Даном. Как мог сын находиться в этом болоте? Похоже, что все это кажется ему вполне естественным. Неужели он такой толстокожий!
— Дядя Гаврил уже подыскал квартиру… Наконец-то, дорогой Джеордже, мы выедем из этой конуры. Новый дом… четыре комнаты… все удобства.
Вдруг старик приподнялся и хлопнул Джеордже по лбу.
— Ты даже не знаешь, что за голова у твоего сына… Какое там твоего? Моего… у меня-то ведь больше нет. Был когда-то и любил я его, берег как зеницу ока…
— Хватит, дядюшка, — остановил старика Дан. — Помиритесь вы, помяните мое слово…
— Ты что же, хочешь, чтобы я попросил у него прошения? Ведь он убил мать своим поведением.
— Не мели чепухи, дядюшка, — осадил старика Дан. — Он сам попросит у тебя извинения. Я это устрою…
— Пойди сюда, я тебя поцелую.
— Что будем пить?
— Ничего! — отрезал Джеордже. — Я ухожу, — добавил он, вставая из-за стола.
— И я, — сказал Дан. — До свидания, дядюшка. Тебе тоже пора домой. Устал ведь…
— Приду, детка, приду. Выпью бутылочку «Минишеля» и приду. Сыграем партию в шнапсли… Общиплю, как цыпленка.
— Ну, это мы еще посмотрим, — весело возразил Дан. Он нагнулся и поцеловал Октавиана. Окончательно растроганный, старик уронил голову на руки и заплакал. — Нет у меня счастья… никогда не было.
Цыгане запели:
Я на сене засыпал,
О тебе одной мечтал!
— Эй, друзья, — крикнул Октавиан цыганам. — Садитесь со мной за стол. И вы! — крикнул он игравшим в домино. — Идите все сюда. Пусть споют для Банди о степи. Не люблю я вас, венгров, но петь вы умеете… Душа у вас есть, широкая, да только злая она! Запевай, Лаци.