Александра Федоровна уже открыла дверку и высунула ногу в аккуратном коричневом сапожке. Николай подал ей руку, и она спустилась на землю.
– Это ужасно, Ники, – сказала она по-английски. – У меня болит каждая частичка тела. Мне кажется, по такой дороге мы можем не доехать живыми.
– С Божьей помощью выдержим, – спокойно ответил Государь.
– Мама, как всегда, немного преувеличивает, – высунувшись из кареты и улыбаясь, сказала Мария. – Мне эта дорога даже нравится. Это гораздо лучше, чем с утра до вечера сидеть в одной и той же комнате.
– И сколько нам еще ехать? – спросила Александра Федоровна, оглядываясь по сторонам. – Ведь рано или поздно нам все равно потребуется дамская комната.
– Петр! – громко скомандовал Яковлев, обращаясь к Гузакову. – Проводи дам вон до того ложка, – он показал глазами на ложбинку за кустами у края поляны. – Оставь их там и возвращайся сюда.
Государь с удивлением посмотрел на Яковлева, но ничего не сказал. Он понял, что комиссар советского правительства хорошо понимает английский. Гузаков отправился провожать дам, а Яковлев краем глаза увидел, как сбоку приближается Авдеев. Яковлев повернулся к нему. Авдеев остановился и стал молча рассматривать царя. Так близко он его еще не видел. Государь достал из кармана шинели коробку с папиросами, открыл ее и протянул стоявшему рядом кучеру. Тот взял папиросу, понюхал и, сдвинув на затылок тяжелую мохнатую шапку, положил ее за ухо. Государь закурил.
– Где мы будем ночевать? – по-английски спросил Государь Яковлева.
– В Иевлево.
– Это очень далеко?
– Думаю, что мы сможем туда добраться только к ночи, – ответил Яковлев.
В Иевлево приехали уже в сумерках. На околице колонну подвод встречали вооруженные верховые. Это были боевики Яковлева. Остановившись у края дороги, они пропустили повозки, потом развернулись и поскакали в голову колонны. Государь с интересом рассматривал село, в котором было немало добротных деревянных домов с железными крышами. Около одного из них они остановились. Высокие тесовые ворота отворились, в них проехала сначала карета Государыни, затем повозка Государя.
Яковлев первым спрыгнул на землю и, потягиваясь, развел руки в сторону.
– Устали? – спросил он, глядя на Государя. – Я, честно говоря, устал зверски.
Николай молча скинул плащ и неторопливо вылез из повозки. Оглянулся, с любопытством рассматривая огромный крестьянский двор, в дальнем конце которого стояла повозка с задранными вверх оглоблями. У его ног неожиданно возникла крупная серая собака с острыми ушами и свернутым в кольцо хвостом. Ткнувшись носом в ноги Государя, она обнюхала его и молча отошла в сторону. Николай поднял голову и увидел стоявших у дверей дома высокого молодого мужика, бабу в цветастой кофте и черной длинной юбке и трех ребятишек. Перехватив взгляд Государя, они поклонились ему. Он тоже сделал легкий кивок и направился к карете Государыни.