Яковлев уже открыл ее дверку. Побледневшая Александра Федоровна страдальчески смотрела на него. Яковлеву показалось, что у нее нет сил не то что пошевелиться, но даже произнести слово. Николай протянул руку, молча взял пухлую белую ладонь Александры Федоровны и сказал снова по-английски:
– Ну, вот и все, Аликс. На сегодня наша дорога закончилась.
Александра Федоровна медленно, напрягаясь всем телом, приподнялась с сиденья, спустила из кареты ногу. Николай подал ей другую руку и помог выйти. Яковлев протянул руку Марии. Она оперлась о нее и легко спрыгнула на землю.
– Устали? – с искренним сочувствием в голосе спросил Яковлев.
– Немного, – сказала Мария. – Но это так интересно. Мне еще не приходилось так далеко ездить в карете.
Она улыбнулась и отпустила его ладонь. Их взгляды встретились, и Яковлев, в который уже раз, удивился красоте и невероятной скромности этой девушки. Дорога была адской, он видел, что она, как и ее мать, едва стоит на ногах, а вот надо же, еще находит силы улыбаться и говорить, что дорога была интересной.
Царскую семью провели в дом, предложили умыться с дороги. Хозяйка из ковша поливала им на руки, мальчики стояли рядом и держали в руках чистые, расшитые цветными узорами полотенца. Александра Федоровна не удержалась и, возвращая полотенце, поцеловала младшего из них в голову. Ее глаза наполнились слезами, глядя на мальчиков, она подумала об Алексее.
В большой комнате с иконой Божьей Матери в углу, под которой светилась маленькая лампадка, царскую семью и Яковлева усадили за стол. Прежде чем сесть, Николай, глядя на икону, перекрестился. За ним перекрестились Александра Федоровна и Мария. Хозяин дома вместе с сыновьями встал у порога, на стол подавала хозяйка. Ужинали неторопливо и молча. Александра Федоровна, впервые оказавшаяся в крестьянском доме, украдкой рассматривала обстановку. Стол был застелен хорошо разглаженной льняной скатертью, на полу лежали чистые самотканые дорожки. На большой стене висело несколько фотографий в самодельных деревянных рамках. Чувствовалось, что хозяйка с любовью следит за своей квартирой.
Хозяйка была очень милой: большие темные глаза, аккуратный носик и сочные губы, с которых не сходила еле заметная улыбка, озаряли ее лицо. Она вся светилась от счастья. Ведь не каждый может похвастаться тем, что в своем доме кормил ужином императорскую семью. Хозяин, рядом с которым стояли притихшие сыновья, по сравнению с ней выглядел атлантом. Государыне показалось, что все в этом доме дышит любовью, добротой, заботой друг о друге.