– Двадцать человек, – ответил Гузаков. – К нашему приезду они подгонят на вокзал поезд.
– В общем-то, не так и страшно, – сказал Яковлев. – Мы же сворачиваем охрану по всей трассе. Когда подъедем к Тюмени, нас будет больше сотни.
– Сашка говорит, что из Екатеринбурга прибыли отчаянные фанатики.
– Других оттуда не пришлют. Это мы с тобой и без него знаем, – сказал Яковлев. – Пошли спать, Петруха. Утро вечера мудренее. А завтра, когда переправимся на другой берег, пришли ко мне Семенова, надо с ним поговорить.
Яковлев специально отложил этот разговор на утро. Знал – если поговорить с ним сейчас, уснуть не придется. Ничего хорошего Семенов сообщить ему не мог.
Устроившийся на ночлег в прихожей, Яковлев проснулся оттого, что услышал чьи-то шаги. Открыв глаза, он увидел перед собой хозяйку дома.
– Их Величества уже встали, – шепотом сказала она, кивнув на дверь комнаты, в которой ночевал Государь. – Я слышала, как они разговаривали.
Яковлев соскочил с постели, быстро оделся, ополоснул лицо. За окнами было уже светло. Он вышел во двор. К нему тут же подскочил возмущенный Гузаков.
– Матвеев с Авдеевым уже целый час домогаются удостовериться, что царь не сбежал, – сказал он. – Требовали, чтобы я пропустил их в дом.
– Ну и что ты ответил? – спросил Яковлев, нахмурившись.
– Велел вытолкать их за ворота.
– Правильно сделал, – сказал Яковлев и тут же спросил: – На реке не был?
– Был, – ответил Гузаков. – Лед никудышный. На лошадях не проехать, реку придется переходить пешком.
– Готовь команду, сейчас выходим, – сказал он и направился в дом.
Царская семья сидела за столом, пила чай с ватрушками. Увидев Яковлева, все повернулись в его сторону.
– Доброе утро, – сказал он.
Лицо Александры Федоровны показалось ему хмурым, и Яковлев с испугом подумал, уж не заболела ли она. Если Государыня не сможет перейти по льду реку, на себе ее на другой берег не перенесешь. Но, подняв на него печальные глаза и отодвинув чашку с чаем, Александра Федоровна тихо произнесла:
– Доброе утро. – И, вздохнув, добавила: – Если оно вообще может быть добрым.
– Через десять минут надо выходить, – сказал Яковлев. – На другой берег реки придется идти пешком.
– Как пешком? – растерянно спросила Александра Федоровна. – Что, не будет даже повозки?
– К сожалению, не будет, – сказал Яковлев. – Я приношу свои извинения, но это все, что я могу сделать.
Лицо Государыни потемнело, она опустила голову. Яковлеву в который уже раз до боли в сердце стало жаль эту красивую, ухоженную женщину, не понимающую, для чего нужна эта сумасшедшая скачка по раскисшей дороге из Тобольска в Тюмень в окружении вооруженных всадников, да еще с двумя пулеметами на телегах. Она привыкла к другой жизни и до сих пор не верит, что теперь это навсегда осталось в прошлом. Она и не подозревает, какая участь может быть уготована ей и ее семье всего через несколько дней. Яковлев поклонился и вышел.