– Слухи дошли, что ты своих людей жалуешь в часы болезни государя, – начал с презрением Данила, – ругаешься над общей скорбью? Болезнь государя празднуешь?
Владимир вспыхнул, ринулся к Даниле, едва не схватив его за бородку:
– Не тебе решать, кого мне жаловать и когда! Посему, за дерзость твою, следовало бы мне распороть твое брюхо клинком, да кровью твоей поганой руки марать не хочу!
Никита с окаменевшим взглядом схватился за рукоять сабли, Василий отступил, готовясь наброситься, но Данила, усмехнувшись, спокойно ответил:
– Коли решишь войти к государю, встречу тебя клинком, там и проверим, кто на что горазд!
Владимир снова ринулся к нему, но меж бранящимися встал Владимир Воротынский и развел их в стороны:
– Полно! Побойтесь Бога! И злобу меж собой решите за этими стенами!
После этого Захарьины отошли. Владимир огляделся. Общее смятение – если малолетний царевич Дмитрий будет объявлен преемником, к власти придут его ближайшие родственники – Захарьины, и те, кто успел породниться с ними. Таких довольно много – Шереметевы, Салтыковы, Морозовы. При дворе созрела мощная партия, преобладавшая над прочими.
И вот представители боярских фамилий уже стоят в Царской столовой, ждут слова государева. Тут же были и Захарьины, но в их сторону никто старался не смотреть.
Тем временем перед ложем, где в подушках и одеялах утопало бледное, похудевшее лицо государя, диакон читал молитву. Над ложем склонился царский дьяк Михайлов, пристально поглядевший в лицо Иоанна и сказал:
– В здравом уме государь! Бред отступил…
Затем произнес несмело:
– Государь! Бояре ждут! Надобно духовную совершить!
Иоанн с усилием кивнул, облизнув высохшие губы.
– Пиши… Повелеваю… объявить единственным государем царства Российского… Дмитрия… моего сына… – словно задыхаясь, произнес он. – Пусть бояре… присягнут… целуют крест…
Скрипя пером, Михайлов быстро написал духовную, поклонился государю и, прижимая ее к груди, словно святыню, вышел к толпившимся в столовой боярам. Его сопровождал Сильвестр, вид которого многим тоже показался полным смятения.
– Государь велел признать наследником его сына, царевича Дмитрия! Боярам велено подписать бумагу, признать единственного Государя – Димитрия Иоанновича!
Зашумели тут же бояре, закричали – словно взорвалась пороховая бочка. Кто-то уже вцепился одному в бороду, другому разорвали кафтан.
– Присягаем царевичу! Димитрий наш царь! – громогласно забасил Григорий Захарьин, но Пронский набросился на него, пытаясь закрыть боярину рот.
– Как же младенец будет править нами? Как? – кричал Оболенский.