Шеин, разумеется, был в курсе этого плана. И когда грянул взрыв, из Авраамиевских и Копытецких ворот рванулась смоленская вылазная рать, сминая конями немецкую пехоту и проходя, словно нож в масле, сквозь польских мушкетеров.
Враг бежал, бросая на поле боя раненых и убитых. Кавалеристы Шеина прорвались к шанцам пана Стадницкого. Шестьсот посадских и триста стрельцов захватили неприятельские укрепления.
Василий Колоколов влетел на своей гнедой во вражеский стан и палашом отправил на тот свет четырех ландcкнехтов. А вот и лицо пана Стадницкого, вытянутое от ужаса и страха. А за ним – знамя. Колоколов нанес короткий колющий прямо в это лицо, а следующим движением подрубил древко. И вот оно, первое польское знамя, первый трофей в его руке.
Но уже издали, брызгая комьями осенней грязи, мчалась на помощь своим конница канцлера Льва Сапеги.
Колоколов коротко скомандовал трубачу. Раздались отрывистые сигналы трубы. И смоляне, построившись в каре, стали организованно отступать. Со стен отступление прикрывала дальнобойная артиллерия, несколько затинных пищалей и шесть аркебуз.
Видя, что своей атакой на отступающих ничего не добьешься, Сапега повернул конницу к разбитым шанцам пана Стадницкого, чтобы взять оставшихся в живых под свою защиту.
Еще один бой остался за Шеиным.
Поляки понесли ужасающие потери. Но это только еще больше разозлило Сигизмунда.
Король решил драться за Смоленск до конца. В тот же день в Ригу был отправлен гонец со срочным приказом, основная суть которого заключалась в том, чтобы как можно быстрее доставить тяжелые орудия к осажденному городу.
А с Запада уже шел на помощь маршал Потоцкий со свежими силами, готовый взять на себя командование всей армией.
Гетман Жолкевский, понимая, что его военная карьера рушится и летит ко всем чертям, решил атаковать на свой страх и риск, не ставя никого в известность, Богословскую башню. Ну поглядим, курвы, чья возьмет! Но наутро, подойдя с гарнизоном к башне, он не обнаружил бреши. Смоляне за ночь отремонтировали стену.
Там, где стояли палатки с ранеными, определили место для экзекуции. Экзекуторы и палачи в польской армии сами часто выполняли роль медиков. Поэтому так и делалось, чтобы далеко не ходить от одной работы до другой.
Раненые стонали, слушали стоны раненых товарищей, а иногда содрогались от криков истязаемых. Все в одном месте. Все рядом. Одни и те же руки заботливо накладывают повязки и тут же сдирают хлыстом кожу.
Друджи Сосновскому уже не хватало сил слышать, как пятый час кряду идет экзекуция.
Он многое видел, послужив в королевской армии. Сам участвовал в наказаниях. И хорошо знал, что, когда бьют, это больно. Но чтобы так!..