Сосновский успевал записывать. И вдруг поймал себя на мысли, что столько слов от нового палача ему еще слышать не приходилось.
– Как вы сказали, пан Мцена? Сильно повреждено нёбо?
Палач вздрогнул.
– Да, именно так и сказал. Для заживления ран здесь понадобится кровь летучей мыши.
– Когда, черт возьми, вы говорите не как палач, а как лекарь, вас слушать одно удовольствие. Какой вы разный, пан Мцена.
– Я зашью ему лицо. Обработаю. Жить будет. Но большего сделать для него, боюсь, не получится.
– Вы где-то учились?
– Только на войне.
– Не похоже. Такое ощущение, что вы выпускник европейского университета.
– Заткнись! – рявкнул палач. – Теперь вернулся обратно! А ну, пошел вон!
– Я должен присут…
– Пошел ко всем чертям, ублюдок!
– Ладно-ладно! – Сосновский выскочил из палатки, как ошпаренный, но при этом немало удивленный. Он увидел совершенно другого Мцену. Мудрого, спокойного и очень опытного. Мцену, который был старше его на целый ад и на целую бездну.
Он подошел к тем, кого только что истязал палач. Рейтары лежали на попонах, стонали и опухшими, искусанными губами просили воды. И пожалуй, впервые за всю свою военную карьеру Сосновский испытал к раненым то чувство жалости, в котором больше брезгливости и презрения, чем сострадания и любви.
– Так вам и надо, ублюдки! – бросил он, сплюнув себе под ноги, и зашагал прочь.
Он сам от себя не ожидал такой метаморфозы.
– …Эй.
Сосновский обернулся. На входе в палатку стоял Мцена. Вид кошмарен и решителен. Руки по локоть залиты кровью, алые брызги на рубахе по всему животу и груди, полузвериный, не знающий усталости взгляд из-под нависших бровей. В одной руке кривая хирургическая игла с обрывком конского волоса, в другой – ткань для промакивания ран.
– Ты хочешь поймать Белого Волка? – услышал разведчик. И не узнал голоса палача.
Сосновского словно толкнуло ледяной волной незримой энергии. Пришлось даже сделать пару шагов назад.
– Тогда слушай. – Щека Мцены дернулась. – Ты должен найти его сон. Среди тысяч снов, блуждающих по этому полю ночью, ты должен найти один-единственный. Его сон! И войти в него!
– Я не понимаю вас, пан… – У Друджи перехватило дыхание.
– Ты видишь кого-нибудь во сне?
– Да…
– Вот так и он. Он тоже спит и видит во сне своих врагов и своих близких. Этот волк, или не волк, давно уже знает, что за ним охотятся. Ему снятся его преследователи, и во сне он ищет способ уйти от них, то бишь от нас. А въяве уже действует более хладнокровно. Он переносит сон в явь. И побеждает. Я предлагаю для начала победить его во сне.
– Что за бред?! Пан Мцена!