Ярость Белого Волка (Витаков) - страница 55

– Чего сам вот желал бы?

– Не калечь долго, Богдан Ефимыч. Боюсь шибко! – шепотом попросил Деревянко.

– Ну, Бога благодари. А без науки нельзя мне, Петро.

И уже отойдя на несколько шагов, громко крикнул, так чтобы все слышали:

– Повесить!

Мцена лишь коротко кивнул головой.

Петра Деревянко повесили над Днепром Иванычем высоко и коротко. А смоляне так и не узнали, кто спас их от неминучего разгрома. О том лихом запорожце вскоре все забыли. Война быстро перелистывает страницы биографий и судеб.

Только из глубокого заднепровского ивняка, завязавшись в корявых пальцах певца, тихо поднималась песня:

Ванька Зубов сидел у самой воды под ивовым кустом, слившись с природой так, что сам хозяин здешних сумерек – Ворон Воронович не отличил бы. Только слабый звук гусельной жилы нет-нет да вздрагивал, выдавая дух человеческий.

«…Я обрел мир, Господи, молясь Тебе. Я поднимался кроной в Царствие Твое и корнями уходил в вечную тьму, где правит падший ангел, закованный в цепи гордыни и алчности. Мы все – Твои деревья, Господи. Одних, изменивших Тебе, Ты вырываешь с корнем, других Ты поливаешь и удабриваешь, видя их труды. Но кого Ты любишь сильнее: тех, кто изменил, или тех, кто трудится во славу Твою? Ты и сам не знаешь. Такоже и человек.

В сумерках проигранных битв или во мраке бунтов, когда я чувствовал свое бессилие и был словно заперт в самом себе, я испытывал искушение гневом. Вот тогда мне и хотелось освободить мою землю от сорняка предательства и от сухих ветвей жадности.

Говорили мне калики перехожие, что все мы станем едины, Господи, и там, где мы трудились тяжело, там и упокоимся на веки вечные – в ладони Твоей!»