– Я прошу прощения, Марион.
Она покачала головой.
– Ты знаешь, что ты сделал со мной, с моей жизнью?
– Могу только сказать, что прошу у тебя прощения тысячу раз.
Марион быстро и сильно толкнула поднос. Бутылки и стаканы полетели через стойку на пол. С яростью глядя на Инди, она грубо и резко сказала:
– Говори, что тебе стоит.
– Мне очень жаль, – сказал Инди.
– Каждый только и делает, что о чем-нибудь сожалеет, – сказала Марион, подбирая с пола неразбившиеся стаканы. – Отец сожалел о том, что таскал меня за собой по всему свету в поисках всякого древнего хлама. Я сожалею о том, что судьба закинула меня в эту дыру. – Она прошла за стойку. – Каждый о чем-нибудь да сожалеет, – заключила она.
Пытаясь отвлечь Марион от этих мыслей, Инди сказал:
– Эта вещица – бронзовый ничего не стоящий медальон. Марион, ты не собираешься отдать его мне?
– Возможно, – сказала она. – Я только не знаю, где он.
– Может быть, ты его поищешь, – попросил Инди и достал из кармана куртки толстую пачку денег. – Здесь три тысячи баксов.
– Ну что ж, этого хватит, чтобы вернуться, – сказала она и повернулась к Инди спиной.
– Я дам тебе еще две тысячи, когда мы будем в Штатах, – сказал Инди.
Он разозлился, что Марион сознательно игнорирует его. Схватив за руку, он повернул ее к себе лицом.
– Это очень важно, Марион, – сказал он. – Поверь мне.
То ли она не доверяла ему, то ли ее гнев еще не прошел, она снова попыталась ударить его по лицу. На этот раз ей это не удалось – Инди держал ее за запястье. Сунув деньги ей в ладонь, он сжал ее пальцы и сказал:
– Ты знаешь, о какой вещице я говорю, и знаешь, где она.
Сжимая деньги в руке, она вдруг расхохоталась и, захлебываясь, проговорила:
– Приходи завтра.
– Почему завтра? – спросил Инди, что- то заподозрив.
– Потому что я так хочу, – сказала она и опять попыталась его ударить.
Инди снова не дал ей этого сделать. С деньгами в руках она повернулась и села на край стола.
– Ха-ха! Увидимся завтра, Индиана Джонс, – сказала она, когда Инди направился к двери.
Чуть помедлив, он закрыл за собой дверь.
Оставшись одна, Марион перешла к другому столику. Посреди стаканов и бутылок горела свеча в кривом деревянном подсвечнике, вырезанном из ветви дерева. Она села на скамью и, сунув руку в вырез блузки на груди, достала круглый бронзовый медальон и сняла цепочку с шеи.
Сквозняк колебал пламя свечи. В ее неверном свете Марион рассматривала медальон. Почти всю его площадь занимала птица с распростертыми крыльями и головой в центре круга. Кристалл был чуть выше головы, по краям бежали египетские иероглифы. Марион знала, что это наконечник жезла бога Ра, по крайней мере, в это верил ее отец. По какой-то причине она не хотела продавать его после смерти отца. Скорее всего, потому что медальон был самой дорогой для него вещью. А может, еще и потому, что он был памятью о нем.