— Да, но мы должны объяснять стражникам, по какому делу идем.
— Тогда, прошу тебя, придумай какой-нибудь предлог, чтобы отыскать Тома. Узнай, не арестован ли он.
Это доказало бы, что она вне опасности — пока.
— Я к нему не приближусь! — решительно заявила Джейн.
— Да, конечно. Это мудро.
Странно, но видеть Тома Екатерине не хотелось — только узнать, что он все еще на свободе. Когда позже Джейн подошла к ней и заверила, что да, чувство облегчения длилось несколько часов, а потом Екатерина вновь послала свою наперсницу сходить и проверить, потом еще раз. Сперва Джейн сносила это терпеливо, но нервы и у нее были на пределе.
— Вы просите меня уже в четвертый раз! — огрызнулась она вечером. — Дамы удивятся, что это я все время сопровождаю вас в уборную, и у меня кончаются предлоги для стражников, чтобы оправдать свой очередной выход.
— Но это и в твоих интересах — узнать, на свободе ли Том, — заметила Екатерина.
— Я не уверена, что смогу и дальше терпеть эту неизвестность, — сморщив лицо, сказала Джейн. — Все твержу себе, что это лишь дело времени… — Она потеряла самообладание и всхлипнула. — Не могу отделаться от мыслей о моем муже. Три удара топором… — Голос ее замер. — Меня может ждать такая же ужасная смерть. Господь покарает меня за то, что я дала показания против него.
Екатерина в ужасе смотрела, как Джейн Рочфорд, всегда прекрасно владевшая собой, распадается у нее на глазах, царапает себе шею и разевает рот в беззвучном крике. Ей самой захотелось кричать, потому что слова Джейн снова привели ее в ужас.
— Успокойся! — прошипела Екатерина. — Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь услышал тебя или увидел такой. Это вызовет подозрения.
Джейн молча уставилась на нее круглыми испуганными глазами.
Едва держась на ногах, Екатерина вышла из уборной в спальню. Она оттягивала как могла укладывание в постель, боясь остаться наедине со своими мыслями и страхами, которые принесет ночь, но горничные зевали, и было уже больше часа пополуночи. Лучше бы Джейн не говорила эти ужасные вещи о лорде Рочфорде. Екатерина не могла выбросить ее слова из головы. Но брать их с собой в постель ей хотелось меньше всего.
Она позволила служанкам раздеть себя и уложить под одеяло, но запретила тушить свечи — не желала оставаться в темноте. Хотя, судя по всему, вскоре она могла оказаться в вечном мраке. «Хватит! — приказала себе Екатерина. — Еще не все потеряно. Надо думать о лучшем. Меня не могут наказать за то, что случилось в прошлом», — твердила она про себя весь день. Хотелось бы в это верить.
Лежа в кровати, Екатерина терзалась тревожными мыслями, сон к ней не шел. Что происходит за взятыми под охрану дверями ее покоев? Хуже всего было не иметь представления, что известно Совету и кто начал болтать. Том еще на свободе? Слышал ли он о ее аресте? А Генрих… Он ведь находится под крышей этого дома. Насколько она могла представить, король сейчас тоже, вероятно, лежал в постели в слезах, пытаясь свыкнуться с мыслью, что его обожаемая супруга оказалась не такой, как он думал. Но ей же наказали молчать о своем прошлом! Дядя Норфолк настаивал на этом, и герцогиня тоже. О, как же Екатерине хотелось увидеться с Генрихом и все ему объяснить! Она была уверена, что он поймет.