— Я слышала, вы джентльмен из бедной семьи, — сказала Кэтрин.
— Неправда! — Дерем улыбнулся. — Просто я младший сын, не имею состояния и не жду наследства в будущем, то есть должен сам зарабатывать себе на жизнь. До приезда сюда я служил в личной охране герцога Норфолка. Наше родовое гнездо — это Кримплшем-Холл в Норфолке. Мой брат, сэр Томас Дерем, заправляет там сейчас всеми делами. Вот наш герб. — Он протянул Кэтрин руку, на одном из пальцев красовался перстень с оленьей головой. — Это намек на нашу фамилию[12]. Ну как, мои верительные грамоты будут одобрены вашей светлостью?
Кэтрин рассмеялась. Ей нравилось находиться в обществе этого остроумного мужчины.
— Да вы, похоже, знатнее герцогини! И мы с вами тоже кузены, насколько я понимаю.
— Но, надеюсь, не слишком близкие, — пробормотал Дерем, и в его глазах сверкнули озорные искры.
— Ну и состояния у меня нет. — Кэтрин вздохнула. — Я тоже живу милостями миледи. Так, может, мы не такая уж плохая пара! И герцогиня одобрит наш союз.
— Нам не нужно ее одобрение, чтобы наслаждаться друг другом, — сказал он, опорожнил свой стакан и шаловливо глянул на Кэтрин.
— Не понимаю, о чем вы! — со смехом произнесла она, разгоряченная вином. — По-моему, вы для меня староваты. Мне всего семнадцать.
Дерем скривился и сказал:
— А мне всего двадцать девять. Борода еще не поседела!
Он отнес их пустые тарелки на стол, а вернувшись, достал из своей сумки лютню и тетрадь с балладами. Начал тихо играть — и играл хорошо. Это была песня, сочиненная самим королем: «Если б правила любовь!», за ней последовала другая, под названием «Adieu mes amour»[13]. Как приятно было сидеть рядом с этим жизнерадостным человеком, который к тому же тебя развлекает! Музыка произвела свое действие и на остальных. Некоторые целовались, другие скрылись за занавесками или просто завалились на постели.
Дерем закончил играть и повернулся к Кэтрин:
— Вы будете моей amour, мистресс Кэтрин? — Его обаяние было столь велико, что она не колеблясь отдалась в его объятия, и он покрыл ее жаркими поцелуями.
Не успела Кэтрин опомниться, как они уже катались по кровати, не раздеваясь, в безумном порыве страсти.
— Будьте моей! — молил он.
— Нет! Слишком быстро, — возражала Кэтрин, противясь властному зову плоти. — Это будет неправильно.
— К чему ждать? Мы хотим друг друга? — Он жарко дышал ей в ухо.
— Я хочу узнать вас получше, — шепнула она.
Вместо ответа он взял ее руку, засунул себе под гульфик и с усмешкой проговорил:
— Теперь вы знаете меня лучше.
— Вы негодник, — проворчала Кэтрин, но руку не убрала, и вскоре ему уже не о чем больше было просить.