-- Драгоценной?
-- Ну, Эрдеген. Это значит вроде как "моя дорогая".
-- Так это не её имя?
-- Нет, конечно. Она в юности была такая красивая, что, говорят, сама своего имени не знала.
Мы прогуливаемся по залу, рассматривая невероятный интерьер. В дальнем углу накрывают на стол, с другой стороны между колоннами я вижу стол для игры в бараньи. Условно-музыкальные звуки доносятся от входа, где на ступенях несколько мужчин настраивают причудливые расписные инструменты.
-- А почему имена скрывают? -- задаю я давно мучащий меня вопрос.
-- Ну, -- Азамат прищуривается. -- Считается, что если знаешь имя человека, то можешь им повелевать. Или отобрать у него что-нибудь, например, удачу или красоту. Конечно, на самом деле это могут только лесные знающие, но люди боятся...
-- Знающие что?
-- Знающие. Просто знающие. Они тоже могут общаться с богами, как и духовники, но по-своему, нехорошими способами.
-- А духовники за ними охотятся? -- хмыкаю я.
-- Нет, что ты. Не любят их, конечно, их никто особенно не любит. Но они ведь за бесплатно не вредят, только по заказу. Так что с ними воевать бесполезно.
Мы приближаемся к столу с едой, как раз когда всех приглашают садиться. Я замечаю, что мои дамы умащиваются поближе к своим мужьям, и делаю то же самое. Мужики за столом беззастенчиво на меня пялятся, некоторые даже тычут пальцами, обсуждают вслух.
-- Смотри-ка, настоящая тощая землянка...
-- И как они детей рожают, не пойму.
-- Зато лёгонькая, наверное...
-- Ну, изящная, ничего не скажешь. А что хилая -- так кто ж такую работать заставит.
-- Как, она работает?! Целитель?!!
-- А ты не слышал, что ли?
-- Вон Эцаган...
-- И не скажешь, что что-то было!
-- Нормально Азамат прибарахлился, и красиво, и в хозяйстве полезно!
Какой-то пожилой мужик начинает хохотать так, что давится и чуть не падает под стол. Я сижу, изо всех сил стараясь не обращать внимания, твержу, как мантру: только-бы-не-покраснеть, только-бы-не-покраснеть...
-- Они ведь меня обсуждают? -- тихо спрашиваю у Азамата.
-- Да, ты сегодня просто тема вечера, -- усмехается он. -- Все в восторге.
-- И тебе приятно, что они так вот вслух меня обсуждают? -- спрашиваю с плохо скрываемым гневом. Азамат замечает и склоняется ко мне:
-- Потерпи, солнце. Я знаю, что у вас так не принято, но тут никак по-другому быть не может. А уж если на Муданг прилетишь, там просто каждая собака будет на тебя таращиться, тут уж ничего не поделаешь. Но ты им всем нравишься, хоть этому порадуйся.
Я хочу что-то ответить, но тут на стол водружают жаркое. Я понимаю только, что это кто-то на вертеле, без головы и очень большой.