-- Несомненно, -- говорю, -- например, обиду на всех баб.
Я завоёвываю ещё несколько сдавленных смешков, а тем временем пылкий братишка всё-таки отпускает моего мужа. Точнее сказать, он становится на свои ноги, хотя в вертикальном положении всё ещё находится только благодаря Азамату. Я обхожу этот монумент сбоку, смотрю на мужа вопросительно. Он нежно улыбается в ответ.
-- Он всегда боялся космоса, -- говорит Азамат через голову братика. -- Поэтому мы не виделись всё это время...
Ох, смотрю я, семейка у меня образуется... Честно говоря, я от этого деверя ожидала чего-то большего. Думала, он на Азамата будет похож, что ли... А он и лицом не похож, да ещё борода эта длиннющая, козлиная, и пузо круглое поверх пижамных штанов. М-да.
-- Мне тебя так не хватало, -- бормочет этот дядя Азамату в воротник. Хорошо хоть этого шрамы не смущают. Азамат в кои-то веки человеком себя почувствует. У меня за спиной возобновляется процесс прославления Алтонгирела.
Наконец осчастливленный родич находит в себе силы держаться на ногах самостоятельно и отпускает Азамата. Я тут же беру дорогого супруга под руку в надежде, что он нас официально познакомит. Он понимает намёк.
-- Это Арон, мой брат. Ты как предпочитаешь ему назваться?
-- Как обычно, как тебе, ты же знаешь, я полное имя не люблю.
-- Хорошо. Арон, это Лиза, моя жена.
Арон хлопает на меня мокрыми глазами. День истерик.
-- Так это правда? Действительно земная женщина?
Я киваю.
Внезапно он набрасывается с объятьями на меня -- хорошо хоть не с ногами! Я очень выразительно артикулирую Азамату, чтобы забрал от меня своего родича, а тот всё бормочет, захлёбываясь:
-- Спасибо Вам, спасибо, спасибо!
В муданжском кроме "ты" и "вы" есть ещё "Вы", которое употребляют при обращении к богам в молитве, насколько я помню. Ну да, я уже прониклась своим величием, а теперь отпусти.
Азамат не сразу, но всё-таки ухитряется его отцепить от меня, а подоспевшая официантка приносит кувшин гармарры, которую Арон выпивает залпом до дна. Памятник поставлю тому, кто заказал, если только это не Алтонгирел.
Когда мой чувствительный деверь обретает способность снова воспринимать мир, Азамат заводит речь о ночлеге.
-- Не хочется на корабле ночевать, после стольких лет без дома... У тебя же наверняка летний пустует?
-- Да, да, пустует, -- кивает Арон, вытирая нос, -- но вообще... знаешь... Я так хотел, чтобы ты вернулся... так надеялся...
Азамат гладит его по плечу, выжидательно глядя. Надеюсь, он не предложит ночевать у него? Я не уверена, что он не залезет к нам третьим под одеяло...