-- Чего ты, женщина, сидишь тут вообще, если так скучно?!
Я слегка обалдеваю от такой постановки вопроса, но решаю не откусывать голову сразу же.
-- Муж участвует, -- выговариваю мучительно. -- Пришла посмотреть.
Всё-таки мне очень тяжело пока говорить на муданжском. Понимать-то понимаю, но как только нужно заговорить, мигом забываю всю грамматику и половину слов.
Дед разворачивается на сиденье так, чтобы получше меня видеть.
-- Это ты Азамата жена? -- спрашивает. Я киваю. -- И как он?
-- Как он -- что?.. -- моргаю.
-- Он спрашивает про здоровье, -- поясняет Унгуц. -- Это целитель.
-- Тот целитель, что его лечил? -- уточняю. Старейшина кивает. Так, главное, не взорваться.
-- Хорошо он, -- цежу сквозь зубы. -- Очень хорошо. Хотя не вам за это спасибо.
-- А я что? -- удивляется он. -- Я его спас! А что шрамы -- так с этим я ничего поделать не могу.
-- Конечно, -- шиплю я, -- Расправить кожу, чтобы не загибалась, было совершенно невозможно! Зашить -- в голову не пришло!
Не знаю уж, насколько я действительно сказала то, что хотела, но горе-целитель от меня отшатывается.
-- А чего ты за него вышла, если так не нравится моя работа? Исправить решила, что ли? -- он имеет наглость рассмеяться. Ну погоди же...
-- Да, -- киваю, -- решила. Это долго, конечно, зато потом все ко мне лечиться пойдут. И все деньги мои будут.
Теперь уже и целитель, и Старейшина на меня как-то странно смотрят.
-- Так про Эцагана -- это не байки? -- спрашивает Унгуц, кивая куда-то назад. Присмотревшись, замечаю в той стороне одиноко сидящего Эцагана, который со скучающим видом наблюдает за боем. -- Ты и правда целительница?
-- Правда, правда, -- киваю. -- И лучше многих.
У местного лекаря вдруг загораются глаза:
-- Целительница?! С самой Земли?! -- он встаёт коленями на лавку, поворачиваясь спиной к полю. Вокруг начинают шипеть, что мы мешаем. -- Научите меня, как вы лечите!
-- Я этому десять лет училась, -- выдавливаю, проморгавшись.
-- Ничего! -- заверяет он, -- Я ещё десять лет проживу, мне Старейшины обещали, правда же? -- он поворачивается за поддержкой к Унгуцу. Тот кивает, усмехаясь. Я ещё ничего не успеваю сообразить, когда Старейшина кладёт мне руку на плечо и говорит по-отечески:
-- Не ссорься с ним, Лиза. Учить его, я думаю, бессмысленно, старый слишком, зато вы можете вместе книги про целительство писать, чтобы другие могли пользоваться. Я думаю, боги предвидели, что от тебя тут будет польза.
-- Я вообще-то собиралась практику открыть, -- говорю.
-- Откроешь, -- заверяет меня Старейшина. -- И целитель Ндис тебе поможет. Без его, э-э... рекомендации всё равно к тебе никто не пойдёт. Я вот всякое повидал в жизни, но женщина-целитель -- это даже для меня слишком. Так что ты не спеши, освойся сначала, язык подучи... Опять же, Ндис тебе расскажет названия болезней. Ты, главное, не кипятись. Раз уж Азамата принимаешь с его уродством, то и нас прими.