«Дура ты, что сюда приперлась. Гиблое место» — такими словами молодую учительницу встретила тетя Сима, у которой Тамара жила первый год.
Она приехала в Старые Поляны по распределению, окончив пединститут, и была полна радужных надежд.
— Нам-то уж деваться некуда, а вы чего лезете? Моло- дые-то? Не пойму! — Тетя Сима была на пенсии, но подрабатывала в поликлинике санитаркой. Женщина она была хорошая, только очень ворчливая.
На ее брюзгливый характер Тамара и списала эти слова о Старых Полянах, но со временем поняла, что тетя Сима была права.
Всюду в России пили, но не так люто. Везде дрались и ссорились, но не так остервенело. Изменяли, изводили близких, издевались над животными, били детей тоже по всей стране, но в этом городишке все было демонстративно, бестрепетно, бесстыдно, что ли. Как будто люди не скрывали плохое в себе, а, наоборот, пестовали, взращивали, выставляли напоказ. Все, что было плохого в человеке, проявлялось с удвоенной, утроенной силой и требовало выхода.
— Колдуны морочат, — уверенно говорила тетя Сима, — под руку толкают. Шепчут дурное. Мы ж их с места согнали, вот они и не уймутся. Хотят, чтобы мы тут поубивали друг дружку.
— Но они ведь умерли давно. — Тамара, хотя и была нормальной советской женщиной и мировоззрение имела материалистическое, все же волей-неволей втягивалась в инфернальные, мистические разговоры.
— А может, и не умерли — покойников-то не было! Кто их хоронил?
— Как же тогда?
— Очень просто. Души свои продали, бесами сделались и бродят среди нас, смущают.
Это была уже полная ерунда. На том все беседы обычно и заканчивались.
У Тамары был жених Котя. Константин Сяпкин. Они познакомились, когда она училась на последнем курсе. Тамара уговорила его переехать в Старые Поляны, потому что на местном предприятии, кормившем горожан, открылась хорошая денежная вакансия. Кстати, открывались они тут постоянно: люди умирали, увольнялись, уезжали.
Сначала все было хорошо. Спустя четыре года супруги решили обзавестись наследниками, и тут выяснилось, что Тамара не сможет родить — сказалось воспаление, которое перенесла в юности, и понеслось…
Котя, прежде ласковый и чуткий, понимающий и тонкий, стал грубым, равнодушным, даже жестоким. За последующие годы Тамара перетерпела все: постоянные оскорбления, измены, пьянство. Разводиться не хотела — все еще любила Котю, все еще верила, что любимый муж снова станет прежним.
Тетя Сима, у которой Тамара давно уже не жила, но с которой продолжала общаться, качала головой и поджимала губы:
— Хороший же мужик-то. Говорила я тебе, это место такое. Темно тут, и вся темень из человека лезет. Ехали бы вы отсюда. Церкву бы хоть построить, так и время-то бесовское. Нету церковки и не будет.