Карета сорвалась с места, поскакали драгуны, тронулся обоз.
К князю Иеремии подвели мужика.
— Что ему?
— К вашей ясновельможной милости зван, — мужик опустился на колени.
— Кого я звал?
— Это отец ясновидящего! — подсказали князю.
— Я отец Стася, ваша милость.
— А где же сын твой?
— Помер, ваша милость!
— А-а! — сказал князь и, обойдя стороной мужика, ушел в свои покои.
2
Князь Дмитрий сидел в просторной низкой комнатке, дожидаясь, когда его примет великий коронный гетман.
Из-за размолвки со своим опекуном Дмитрий Вишневецкий прибыл в ставку без обещанной князем Иеремией сотни. Завидуя Чарнецкому, Сапеге, Сенявскому, молодому Калиновскому, которые отправились на Хмельницкого во главе прекрасных отрядов, и уж конечно, Стефану Потоцкому, князь Дмитрий посчитал для себя невозможным влиться в пеструю толпу шляхетского ополчения и остался в ставке.
— Не советую вам сегодня говорить с его милостью гетманом, — сказал князю Дмитрию пан Чаплинский, занимавшийся какими-то бумагами за столом у окна. — Его милость сердит на сына своего. Военное дело требует порядка. Разбил бунтаря — сообщи. Улизнул бунтарь — тоже сообщи. А так разве можно? Ни одного гонца не прислал!
— Охота началась, — откликнулся пану Чаплинскому пан Комаровский. — Люди там все молодые, дело сделали и — загулялись.
Князю Дмитрию стало не по себе. Вместо того чтобы быть среди упоенных победой сверстников, обивает он пороги гетманской канцелярии, слушает сплетни, пошлости.
— Узнайте, примет ли меня коронный сегодня? — попросил Вишневецкий человека при дверях гетманского кабинета.
Человек этот появился у гетмана недавно, но уже все знали, что он Самойло Зарудный, и всячески перед ним заискивали. Был Самойло важен, грузен, лицо имел непроницаемое, умное, на любую шишку глядел свысока и пропускал к гетману не по чинам, но по делам. Потоцкий души в нем не чаял.
— Ждите, ваша милость, — сказал Вишневецкому Самойло. — Ясновельможный пан большие дела переделает, тогда уж и ваш черед.
Князь Дмитрий вспыхнул, но что-либо сказать в свою защиту не нашелся. Он было встал, чтобы уйти, но в это время входная дверь тяжело и медленно отворилась, и, пошатнувшись на пороге, в комнату вошел, черный от грязи и запекшейся крови, драгун.
— Гетмана! — прохрипел он.
У самой двери его качнуло, и князь Дмитрий успел подхватить падающего. Самойло Зарудный проворно отворил дверь, и они оба, гонец и князь, оказались в кабинете Николая Потоцкого.
Потоцкий подписывал какой-то документ. Он поднял глаза на шум, и перо выпало из его руки.
— Убит? — спросил он ровным деловым голосом.