Он пощупал пульс, поставил на всякий случай пиявки, но, получив еще несколько золотых, все же признал свое поражение.
— Я не понимаю причину болезни, — сказал он дамам, окружившим его. — Здесь нет телесного повреждения, но сдается мне, что у больной нездорова душа.
Никаких лекарств врач не дал, и фрейлины лечили королеву грелками, бульонами, тишиной и цветами, принося в спальню королевы все, что цветет в майские дни. Королева выздоравливала медленно. Явились слуги и пропавшие врачи, но выздоровлением своим Мария де Гонзаг была обязана расторопности маркиза де Брежи.
Однажды он явился и попросил аудиенции.
— О какой аудиенции вы говорите? — возмутилась мадам де Гебриан. — Королева опасно больна.
— Наша встреча должна состояться, — сказал первой статс-даме польской королевы французский посланник и соглядатай кардинала Мазарини. Он повторил вежливо, но твердо: — Наша встреча должна состояться.
Беседовал де Брежи с королевою всего несколько минут, но эти минуты оказались воистину живительными. В тот же день королева впервые за болезнь, на полчаса всего, но поднялась с постели.
Разговор между де Брежи и королевой Марией оставался некоторое время тайной, пока не явилась-таки на свет весьма странная легенда, будто де Брежи хлопочет о новом замужестве Марии де Гонзаг и в мужья он прочит ей кардинала Яна Казимира. Слух был столь фантастичный, что мадам де Гебриан отказалась ему верить, зато юная герцогиня де Круа поверила вполне.
2
Пани Деревинская вернулась в свое золоченое гнездышко на берегу озера в самом начале мая.
Дом епископа в отсутствие хозяина жил своей размеренной жизнью.
Вода в озере после таянья снегов поднялась, молодо зеленели весенние леса.
В природе благость, в людях тишина, а у пани Ирены нервы звенели, как звенят от ветра натянутые струны.
«Надо уезжать!» — твердила она, ложась спать.
«Сегодня же!» — приказывала себе поутру, но не уезжала.
Вглядывалась в слуг, заговаривала со священниками: ни злобы у одних, ни тревоги у других.
Однажды ночью она проснулась, оделась, взяла два заряженных пистолета, кинжал, свечу и подземным ходом отправилась в покои епископа. Тайник она взломала себе на удивление легко.
Забрала драгоценные камни, скрылась незамеченная. Еще день ушел у нее на сборы, и шестого мая она уже снова катила в карете в неведомую даль.
Впрочем, в не такую уж и неведомую. Она решила переждать безвременье во Львове, в большом и сильном городе.
3
— С них надо было по три шкуры драть, тогда бы смирно жили! — князь Иеремия, завернувшись в лисью шубу, отнятую для него в богатом казачьем доме, сидел у огня, разведенного прямо в шатре.