— Первое заседание летних торгов объявляю открытым! Господа, не забывайте соблюдать регламент!
Шокировано обернулась к Ульвире — не верилось в происходящее:
— Рынок рабов?! Вы меня продадите со сцены?!
И снова в ответ молчанье. Лимек подошел к краю балкона и наклонился, с интересом разглядывая происходящее внизу.
— Со сцены продают только девственниц, — добавлял паники Лимек, подтверждая мои догадки.
После его слов на ней появились первые девушки. Меня внутренне покорежило — красивые, статные и совершенно голые. Уверенным шагом они вышли на сцену. Никакого смущения, словно всегда так ходят. Зрители стали поднимать таблички, предлагая свою цену. Меня трясло, только бурнус помогал немного скрыть эмоции. Одна партия сменяла другую. Некоторых девушек покупали группами, бывали затяжные торги и за одну девушку.
Тихую деловую обстановку взорвал девичий крик:
— Отпустите! Немедленно!
Очередную обнаженную девушку вывели под руки охранники. Она единственная, кто сопротивлялся и пытался вырваться. Окружающих это явно забавляло.
— Что с ней? — спросила я.
— Не действует настой. Редко, но так бывает, — пояснила Ульвира.
— Какой настой?
— А ты думаешь, они по собственной воле так послушно разгуливают? — ухмыльнулась наставница.
Мне стало противно до тошноты, а сердце больно жалость. Лимек внимательно следил за торгами. И когда хозяин несчастной определился, обернулся к Ульвире.
— Я знаю хозяина. Здесь недалеко.
— Пойдем, — скомандовала госпожа дома Медянок.
Мы покинули ложу. Несмотря на торги, в коридоре было людно. Ульвира внимательно осмотрелась по сторонам и, заприметив кого-то в толпе, остановилась:
— Отведи Марианну к карете. Я сейчас подойду, — опираясь на трость, она пошла к группке женщин.
Я поторопилась к выходу, хотелось как можно скорее покинуть это грязное место. Неожиданно дорогу перегородил мужчина и обхватил меня за талию. Сначала решила, что это человек, но сквозь вуаль смогла рассмотреть щелевидные зрачки. Дахар!
Высокий, плечистый, с русыми кудрявыми волосами и приятными чертами лица.
— Камиль, смотри, кого я поймал? — обратился он к своему другу.
Его товарищ обернулся, и мое сердце рухнуло в пятки. Это был тот самый дахар, который пытался украсть меня из ресторана.
— Пусти монахиню, Бахрам, здесь полно приличных шаяни, — ответил он без особого интереса.
— Какая же монахиня будет ходить по Красному кварталу, еще и в сопровождении охраны? — ответил ему через плечо, пытаясь рассмотреть мое лицо под вуалью. Его руки плотно сжали мою талию сквозь бурнус. — Худенькая. Вот точно говорю — не монахиня.