Раненный в руку лейтенант Колокольцов и тоже раненный старший боцман у штурвала удерживали корабль на курсе. Штурвал каким-то чудом действовал. Почти одновременно со мной в рубку прибыли с перевязки старший минный офицер лейтенант Саблин и рулевой кондуктор Прокюс. Кондуктор сменил на руле Колокольцова, который, однако, отказался уходить на перевязку. Правда, управлять огнем из боевой рубки он уже не мог, аппарат Гейслера был разбит окончательно, переговорные трубы пробиты и скручены какими-то узлами, на месте, где раньше висел телефонный аппарат, торчали только пучки проводов. Стали выносить раненых. Сначала пораженного несколькими осколками в спину Палецкого. Он был без сознания и, очевидно, потерял много крови…
В это же время в броненосец попал очередной 8-дюймовый снаряд – в нос под левым клюзом, вскрыв своим взрывом изрядный кусок обшивки борта. И хотя пробоина была надводная, но буруном от хода ее весьма активно заливало. Корабль стал садиться носом, но огня не прекращал. Тут «Ослябя» опять содрогнулся – это было парное (возможно, одиночное) попадание в переднюю броню верхнего носового каземата левого борта. Броня не была пробита, однако часть крепежных болтов была сорвана и бронеплита сдвинулась. Я был контужен воздушной волной, однако быстро пришел в себя. Начался пожар в находившейся рядом с местом взрыва малярной кладовой, но его быстро потушили. Лейтенант Колокольцов отправился в носовой каземат узнать про повреждения.
Дифферент между тем нарастал, и из носовых отсеков поступали не радостные доклады. Все устанавливаемые для предотвращения растекания воды щиты и подпоры вылетали от сотрясений при стрельбе нашей же 10-дюймовой башни, остановились носовые водоотливные насосы, в отсеках ниже бронепалубы остались отрезанные водой люди. Необходимо было срочно заводить пластырь, но сделать это можно было лишь застопорив. К тому же через уцелевшую переговорную трубу передали о необходимости остановки средней машины из-за поломки.
«Адзуме», так и не сбавившей ход, повезло. Но дистанция еще была 35 кабельтовых – далековато, но вполне в пределах дальнобойности наших пушек. И я отдал приказ довернуть влево на три румба, чтобы ввести в действие три шестидюймовки правого борта и кормовую башню. По расчету выходило, что «Адзума» будет на дальности нашего огня еще 10 или 15 минут. И стрельбой всех четырех десятидюймовок есть шанс серьезно повредить ее.
В 12:42 «Ослябя» снизил скорость до 10 узлов, чтобы уменьшить напор воды через пробоины в носу, и начал медленно ворочать влево. Тут мы опять получили попадание, на этот раз снаряд навылет пробил носовую трубу и разорвался около средней, повредив и ее. Но это был уже последний удар, полученный нашим броненосецем. Кормовая башня «Адзумы» внезапно прекратила огонь. Тогда мы считали, что все-таки ее подбили. Но по окончании войны от японцев стало известно, что у них просто кончились снаряды.