– Ну вот… Не прошло и полгода, как вы поняли то, что должны были понять сразу, как только опознали противника. Вы все еще считаете, что Николай Готлибович – человек, способный на неоправданный риск? Или согласитесь с моим мнением, что капитан второго ранга Рейн умеет думать и принимать решения?
– Всеволод Федорович. Ну… Ну не было у нас шансов догнать «Адзуму»!
– Пресвятые угодники!!! Броненосный крейсер, вернее броненосец второго класса, бронепалубный крейсер первого ранга и вспомогательный крейсер против броненосного крейсера противника, имеющего к концу боя ход не более четырнадцати узлов, проблемы с управлением и не функционирующую кормовую башню главного калибра! Вы рапорт Рейна читали? Он на своей восемнадцатиузловой «Лене» с полупустыми угольными ямами догнал. А вы на девятнадцатиузловой «Авроре» с ямами почти пустыми, значит, «шансов не имели»?
Да, пусть не девятнадцать узлов, а шестнадцать вы давали, но догнать и добить его было хоть и сложно, но, наверное, все же возможно. Это орден святого Георгия как минимум для вас и гвардейское звание для корабля, по статуту. А умело составить представление – так, глядишь, и орлы на погонах заведутся. У меня вот завелись в подобной ситуации.
– Всеволод Федорович! Да один-единственный снаряд главного калибра «Адзумы» – и мой крейсер пойдет на дно! Вы же поймите меня… Я уж не говорю про «Лену»! Если бы Рейн этот снаряд словил, то оставил бы весь наш отряд сидячими утками без угля…
Сухотин что-то говорил еще, но Петрович его уже не слышал. Этот человек больше был ему не интересен.
«Бесполезно. Тихо гнать? Или что? Суд чести? Ну, Василий, пожалуй, его бы просто шлепнул посредством дуэли… Да и Рейн, поговаривают, может… Нет, это, пожалуй, сейчас перебор. Торопиться не будем. Пока просто в отпуск по болезни. Скорее всего, типичный представитель породы «командиров для мира», увы, именно их и штампует сейчас система. Негативный отбор. Как и у нас там. Ну, да этого „у нас там“, теперь уже не будет. И слава богу, наверное… Или Вадикову папочке вкупе с одним олигархом! Э-эх… Так ведь и не построит, бедолага, самую большую яхту XXI века!»
Петрович вдруг поймал на себе растерянно-настороженный взгляд Сухотина, которому улыбка, скользнувшая по губам контр-адмирала, показалась неуместной, после всех доводов и аргументов, которые он так тщательно излагал.
«Так, господин-товарищ Руднев, хорош ностальгировать! Что у нас тут получается в сухом остатке… Дрянь дело. Он-то в этом, может, и не виноват, но мне на мостике крейсера такой капраз на хрен не сплющился…»