В бою у Чемульпо Засухин даже не был на борту своего корабля. Он, как ошпаренный, носился по палубам и трюмам незнакомого ему «Варяга», командуя второй партией борьбы за живучесть, составленной из таких же, как и он, «чужаков на борту», матросов с «Корейца» и «Севастополя». Прорыв слился для него в непрерывное тушение пожаров и латание пробоин в бортах и трубах. Дальше – больше. Новый «Кореец», огромный, броненосный и при этом – абсолютно ему незнакомый, построенный по чужим, итальянским правилам и канонам кораблестроения. И его надо сначала забункеровать на ходу; потом довести до Владивостока; потом в пожарном порядке осваивать стрельбу из орудий английских систем; потом, слава богу, уже не в должности его и. д. командира, а в родной и знакомой – старшего офицера, осваивать маневрирование, учиться не только стрелять, но и попадать. А потом был второй бой. Снова пожары, пробоины, беготня по палубам и трюмам, налет на Пусан, возвращение во Владивосток с ежечасным ожиданием атаки миноносцев…
И только он после всего этого собрался насладиться заслуженным, видит Бог, отдыхом, как снова… Опять новый корабль, и теперь он – командир. Без всяких приставок. Первый после Бога. «Старик». Н-да-с… А ведь он месяц назад на самом деле думал, что это старшим офицером быть тяжело. Но организовав за три недели установку на его (его!!!) «Авроре» щитов для орудий и подкрепление их фундаментов, понял – командирский хлеб еще горше. А ведь подобную работу порт выполнял уже не в первый раз, вроде все должны знать, что надо делать… И спать приходилось даже меньше, чем на прежней «собачьей» должности.
Столь скоропалительная, без всякого согласования со шпицем, смена командиров кораблей в очередной раз взбудоражила владивостокское офицерство. Никто не мог понять, в чем так сильно провинился каперанг Сухотин, что его отправили сопровождать в Петербург поправляющегося после ранения Вирениуса. Точный ответ на этот вопрос знал только Засухин, но предпочитал помалкивать. Ему Руднев при назначении на должность высказался откровенно: «Я не знаю, могла ли „Аврора“ поспособствовать утоплению „Адзумы“, может быть и нет. Но видя, что „Лена“ начала преследование, и по ней кормовые восьмидюймовки не стреляют, попытаться он был обязан. Хотя бы за компанию, что ли…»
* * *
Крейсерство подходило к концу, угля оставалось меньше половины, когда во время очередной встречи кораблей Рейн с борта «Лены» невинно предложил:
– Анатолий Николаевич, а не пробежаться ли нам на обратном пути поближе ко входу в Цусимский пролив? А то тут океан как вымер. Погода роскошнейшая… Ну сколько можно одни рыбацкие шхуны топить?