Немного поколебавшись, Засухин согласился, ему и самому хотелось в свой первый командирский выход сотворить чего-нить эдакого… Да и выводы из напутствия Руднева он сделал соответствующие. В итоге именно это, принятое ими наспех решение и привело к бою, вошедшему во все учебники по морской тактике и впоследствии изучавшемуся всеми командирами крейсеров мира…
«Лена» и «Аврора» шли строем уступа, привычно разбежавшись на 60 миль, больше было чревато потерей как радиоконтакта, так и возможности в случае чего быстро прийти друг другу на помощь. Причем «Аврора» намеренно отставала на пару десятков миль, чтобы прикрыть «Лену» в случае бегства от более сильного противника. Солнце только-только перевалило через полуденную отметку, чем не преминул воспользоваться штурман для уточнения координат крейсера, когда на мостик «Авроры» вбежал запыхавшийся прапорщик Брылькин. Бывший телеграфист с владивостокского телеграфа был самым гражданским существом на борту крейсера. Даже любимица команды – дворняга Рыжуха была гораздо грознее и воинственнее его, особенно при попытке отобрать у нее честно украденную с камбуза кость. Зато с его появлением радиотелеграф стал устойчиво работать на невиданной дистанции в сотню миль, а иногда и больше. Хотя Засухин подозревал, что тут свою роль сыграл внезапно заинтересовавшийся радиотелеграфами Лейков с «Варяга». Он две недели, сразу после памятного всем боя у Кодзимы, мотался по кораблям эскадры, что-то шаманя в рубках радиотелеграфа и перетягивая антенны между мачтами.
– Получена телеграмма с «Лены», – как ему казалось, четко и по-военному «доложил» Брылькин, которому за невиданную скорость и точность чтения и передачи сообщений прощалось почти все, – в квадрате Буки сто сорок восемь замечено восемь транспортов, ход восемь узлов, курс зюйд-вест-вест.
– Николай Илларионович, дорогой, – укоризненно начал очередную лекцию командир корабля, – сколько раз вам говорить, будьте внимательнее. Ну сами подумайте, с чего бы японцам посылать сразу восемь транспортов вместе? Такого никогда не было. Вы с какой цифрой могли восьмерку перепутать?
– Я могу перепутать нос с кормой у парохода, это да, – кроме близорукости, малого роста и большой лысины, Брылькин отличался занудным характером, на телеграфе начальство кое-как терпело его, как первоклассного специалиста, и «на войну» отправило с удовольствием и тайной надеждой: авось оттуда вовсе не вернется, – но за точность приема текста телеграммы я ручаюсь всегда. Кроме того, с «Лены» продублировали цифру текстом, как будто знали, что вы не поверите.