Неторопливо смерил взглядом снизу вверх. От носков потоптанных ботинок, которым вакса и щетка пытались придать щегольской вид, до слегка напуганных, но таящих в глубине обиду и вызов, таких любимых, таких дорогих серых глаз… Помолчал…
«Нет, не мальчик уже. Как ни крути, а это поступок… Парень хочет сражаться за свою страну. Да, конечно… Кураж, юношеский задор, куда же без этого… Но все-таки не это главное… Господи, как быстро они взрослеют! И как быстро пролетает жизнь… А пуля или осколок? Они ведь летят еще быстрее…
Федорыч, а что тут поделаешь? Есть такая профессия – Родину защищать… Блин! А еще драть их в детстве надо! Как сидорову козу! Ух…
В британском флоте за такие художества на заднице и лоскута целой кожи не оставили бы. И это в лучшем случае. Ну, да что с них взять? Просвещенные мореплаватели…»
Несмотря на всю отеческую злость, закипавшую в связи с явлением блудного отпрыска, и вызванные этим неизбежные дополнительные проблемы, Петрович прекрасно понимал, что тот наверняка настоит на своем и пойдет в море вместе с ним. Максимум, что он сможет сделать, это определить его перед боем на самый забронированный и быстроходный корабль эскадры – «Громобой». Но…
Но отказать «юноше бледному, со взором горящим», своему сыну, который незнамо как проехал через всю Россию, чтобы попасть на войну… Он не сможет. Как и его друзьям. Да и смог бы – это было бы полным свинством. Кстати, ребята, что рванули из Корпуса вместе с Колей… Галлер, если память не подводит, в нашем мире стал одним из лучших сталинских адмиралов. Урусов – этот вообще артиллерист от бога.
А ведь любопытно: если молодые люди бегут не от войны, а на войну – значит, они считают ее правильной, своей. Похоже, что Вадик-то в Питере не зря хлеб с маслом ест. Да…
Только что же мне с этим всем сейчас делать? Ох, грехи мои тяжкие…
– Николай, ты хоть понимаешь, что то, что вы с ребятами сотворили, это по закону – воинское преступление? Вас с позором вышвырнут из Корпуса. И вся ваша флотская карьера на этом закончится. Про то, что подобные выходки детушек ложатся пятном и на их родителей, даже не упоминаю… Я ведь не шучу, милый мой, это все очень серьезно…
– Ты нам ничего не писал. И на наши с мамой письма не отвечаешь.
– Прости. Но тут такая запара…
– Что?
– Война, Коля. Тут – война. И она требует человека всего и целиком… Хотя, конечно, все равно я сильно виноват перед вами. Признаю…
– Пап, но мы ведь рапорта написали.
– Какие?
– С просьбой о переводе во Владивосток. Об отчислении даже, в нижних чинах пускай, но чтоб сюда, на