Бойцы, стуча, протянули кружки Федорову, а тот точь-в-точь, как водочерпий из фильма «Жажда», начал аккуратно разливать благородный напиток, стараясь не пролить ни капли. Тем временем Варакута разложил на столе дюжину ярко-оранжевых апельсинов и несколько плиток шоколада Бабаевской фабрики в разноцветных обертках.
— Ну, за победу, как всегда говорили наши предки, — сказал Федоров, подняв белую эмалированную кружку с черными пятнами вмятин.
— Чтобы все вернулись домой, — добавил Варакута.
— Чтобы все, — эхом вторили разведчики и дружно опрокинули свои кружки с ароматной жгучей жидкостью.
Виктор одним глотком осушил кружку коньяка — жидкость огненным потоком устремилась вниз. В следующую секунду горячая волна поднялась со дна желудка к голове. Щеки, уши, нос запылали, как будто внутри разожгли костер, в голове зашумело, постепенно тело стало почти невесомым.
После ужина разведчики расселись в спальном отсеке, который по-морскому называли кубриком. Из двух пустых снарядных ящиков, поставленных друг на друга, соорудили импровизированный стол, на котором стояли кружки, порезанные дольками апельсины и ломаный шоколад.
В печи потрескивали дрова... От жара, исходившего от топки, шоколад таял, превращаясь в бесформенные коричневые кляксы, но никто этого не замечал — было тепло и уютно. Хорошо! Что еще надо человеку?!
— А ну-ка, дай гитару, — распорядился Варакута. Гитара была во взводе одна и принадлежала командиру второй разведгруппы сержанту Шилину, который был сегодня в поиске.
Старшина пробежал пальцами по струнам, как будто проверяя на прочность, потом затянул:
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет...
Знаменитую песню моряков-североморцев, сражающихся в Великую Отечественную войну на полуострове Рыбачий. Голоса у Варакуты не было, да и слух был относительный, но пел старшина самозабвенно, не обращая ни на кого внимания. Неожиданно песня оборвалась, старший прапорщик обвел тяжелым взглядом присутствующих и зло произнес:
— Во блин, тогда морпехи дрались с лучшими немецкими солдатами, с «эдельвейсами», мать их так, егерями и ни на метр от границы не отошли с сорок первого по сорок четвертый. А сейчас, твою мать, сами все раздали без боя, без войны. Какой там Гитлер мог об этом мечтать? Какой кайзер, какой Наполеон или там Карл? Да ни одному воспаленному мозгу это не могло прийти в голову, а нашим ребятам-демократам пришло, перед всеми раскрылись и все роздали. А теперь вот кровью цементируют последнее, что осталось... Хотя уже немного осталось.