Геннадий Владимирович и сам заметил, как сильно дрожала его рука, когда он брал трубку. Телефон даже чуть было не выпал, показав этому интервенту напротив, как плохи у Кудракова дела. Глаза тоже подводили: еле-еле удалось найти расстояние, на котором его замутненный уже изрядной дозой коньяка и не менее значительными утренними потрясениями взгляд мог различить имя звонившего. Звонил Петров. Кудраков испугался. В его голову сразу полезли всякие мысли о том, как сейчас его будут выводить на чистую воду, или — не дай бог — Петров скажет, что он все равно добрался до Лизы, или… В любом случае надо было что-то отвечать. Если только не бежать. Да, решил Геннадий Владимирович, это способ избавиться от всех бед сразу. И, как будто подтверждая правильность его идеи, телефон замолчал.
Мужчина положил телефон на стол и, согнувшись пополам, начал снова мерно складывать свои бумаги. Незнакомец сидел на том же месте и, похоже, вовсе не собирался куда-либо уходить.
— Если у вас есть дело, выкладывайте его прямо сейчас, — продолжая собирать бумаги, строго посоветовал Кудраков.
— А не могу я попроситься к вам на работу? — выпалил незнакомец, назвавшийся братом Шныря.
И одновременно с этим снова зазвонил телефон Кудракова. Звонил тот же абонент. Кудраков засунул в портфель еще несколько бумажек, медленно поднялся, разогнулся, потянулся за своим аппаратом. Посмотрев некоторое время на вибрирующий и поющий мобильник, он вдруг швырнул телефон на стол так небрежно, что у того отлетела крышка и батарея соскользнула куда-то под стол.
— Знаете что, уважаемый брат Василия, никаких разговоров о работе у нас не будет. Я не знаю, что со мной случится через час, а вы пытаетесь взять у меня гарантии на перспективу. Занимайтесь-ка вы своим будущим подальше от меня. Мой вам совет. И — до свидания! Мне надо уходить.
Он указал посетителю на дверь и замер, ожидая, когда тот выйдет.
* * *
Чтобы взять машину в аренду, под дверью офиса надо было простоять еще полчаса. И Оборотень отправился к ближайшей станции метро, чтобы заодно прошвырнуться по киоскам, поглазеть там на всякую мелкую ерунду. Можно бы, рассудил он, и что-либо из фаст-фуда закинуть в себя, а то от раннего утонченного аристократического завтрака в доме Эммы скоро не останется даже воспоминаний.
Не успел он откусить первый, как всегда — самый большой, кусок датской сосиски, как в кармане штанов завибрировал мобильник. На связь прорывался господин Столыпин. Собственной персоной. Оборотень не без глубокого изумления нажал кнопку ответа.
Игорь Леонтьевич был сух, деловит, но благосклонен.