Я наклонилась вперед и прислушалась, не доносятся ли из моей комнаты странные звуки. Ничего не услышав, я потянулась к ручке двери – и тут же, отдернув руку, прижала ее к груди, осознав, что произошло. Я удивленно ахнула: ручка оказалась раскаленной. Пальцы обожгло – но, опустив на них взгляд и рассчитывая увидеть ожоги, я ничего не обнаружила. Да и ничто в ручке не намекало, что она горячая. Я снова легонько постучала по ней кончиком указательного пальца: она все еще оставалась невыносимо обжигающей. Мне пришлось продумать варианты возможных действий.
Можно было попробовать выйти через входную дверь и прошмыгнуть в дом Эмори – но тихо сделать это не получится. Да и боковая дверь в кухне с ее испорченными пружинами создаст много шума. Через гараж не выбраться, если только я не воспользуюсь пультом дистанционного управления открытием дверей, что точно разбудит маму. Даже не заглядывая в свою комнату, я уже знала, что не смогу спать там сегодня ночью, а идея заснуть на диване и еще больше встревожить маму мне тоже не нравилась. Если это Оливия играла со мной в такие игры – то устроить имитацию пожара в моей спальне всего через пару часов после ужаснувшей меня сцены в фильме было действительно жестоко.
Поэтому я решила пересечь свою спальню как можно быстрее, выбраться через окно и броситься к Трею. Обмотав нижней частью футболки ладонь, я повернула ручку и открыла дверь. В спальне было подозрительно тихо и прохладно. Я быстро закрыла дверь за собой, как можно скорее прокралась к окну, вылезла наружу и снова опустила сетку. На ногах не было обуви – только носки. Я открыла калитку на заднем дворе, а потом – калитку участка Эмори. Я легонько постучала костяшками пальцев в окно Трея, надеясь, что он еще не спит. В комнате за жалюзи было темно. Когда я уже начала паниковать, что он не отвечает, а меня обдувает холодный ветер, окно наконец, поднялось и показался улыбающийся Трей.
– МакКенна Брейди! Какой приятный сюрприз! – шутливо воскликнул он.
– Можно войти?
Было странно оказаться в спальне Трея в темноте. Смущаясь, он подобрал кучку грязного белья с пола и закинул в шкаф. В комнате стоял терпкий запах, бывший для меня символом безопасности: то ли не очень чистых простыней, то ли старых кроссовок. Мы забрались в его узкую кровать, и он накрыл меня фланелевым одеялом, предупреждая:
– Тебе точно придется проснуться и вернуться домой рано утром. Если мои родители обнаружат тебя здесь – твоя мама тебя убьет, ты станешь призраком и будешь меня преследовать.
– Оливия злится на меня. Я все испортила на балу, – призналась я ему. Я рассказала о горячей ручке двери и о том, что Кэндис поедет на Гавайи с отцом на две недели, сразу после окончания четверти.