Весь день во время занятий я не могла не гадать, сможет ли Кэндис, вернувшаяся позже тем же вечером, найти какое-то логическое объяснение всему произошедшему за последние несколько недель. Даже несмотря на все собранные доказательства, я все еще желала найти какую-то разумную причину всех странностей, свидетельницей которых стала. Папа учил меня, что логика – лучшая защита от сомнений, и, хотя я была уверена, что увиденное мною – правда, мне очень хотелось найти причину, почему это не так. Меня не удивило, что тем вечером Кэндис связалась с Мишей, прежде чем позвонить мне. Миша напечатала мне волнующее сообщение «Она все отрицает» за десять минут до звонка Кэндис. Я вежливо улыбнулась маме и прошла по коридору в мою комнату, чтобы она не слышала моего разговора с Кэндис.
– Так что говорят? Ты съехала с катушек? – поддразнила ее я.
– Совсем не съехала. Но я страдаю от дезориентации и от синдрома осложненного горя – но боюсь, это все, – вздохнула Кэндис. – Прости, что разочаровала.
Мне не хотелось выпытывать у нее больше информации и рисковать расстроить ее, но в то же время я отчаянно стремилась узнать больше о мнении психиатра об обстоятельствах смерти Оливии.
– Он спрашивал тебя об Оливии и происшествии?
– Ух, конечно. Мы какое-то время говорили об эмоциях, через которые люди проходят, когда кто-то из близких умирает. Все это было логично. Пытаясь рассказать ему о вечеринке Оливии, я поняла, что плохо помню, что именно произошло той ночью. Я все еще считаю, что с Вайолет что-то не так. Но насколько похожа ее история о смерти Оливии на то, что потом действительно случилось?
Я не могла поверить своим ушам. Казалось, что Кэндис промыли мозги. На другом конце провода раздался ее глубокий вздох.
– Я готова принять возможность, что могла придумать многие детали, которые меня расстроили.
На ум пришло миллион возражений, но я держала себя в руках, не желая нарушать спокойствие, которого Кэндис достигла во время встречи с доктором Эрнандесом.
– Сомневаюсь, что ты все придумала, – мягко заметила я. – Мы с Мишей тоже там были и последние несколько недель обе считали, что Вайолет виновна в смерти Оливии. Он говорил что-то о возможности гипноза? Что из-за него у нас странные мысли по поводу игры?
Кэндис секунду помолчала, а потом ответила:
– Честно, МакКенна, наверное, мне не стоит думать об игре. Я просто хочу закончить четверть и отправиться на Гавайи. Все, о чем я могу думать, – загар. И мне кажется, что и тебе стоит поговорить с психиатром. Не пойми меня неправильно, но, возможно, у тебя все еще остались нерешенные проблемы после смерти твоей сестры.