Николай остановился на полушаге, резко побледнев, и сам себя выдал:
— Ольга?..
— Высокородное дерево показывает, что жива. Я самолично проверял этим утром, — снова предпринял попытку успокоить друга цесаревич. — Но Коля… если она поехала этим поездом, тогда где может оказаться сейчас?
Николай и сам не знал. Конечно, госпожа Полякова предупреждала его относительно графини Ершовой еще в первый день знакомства. И все последующие дни девушка не раз подтверждала слова куратора: внутри нее имелся твердый стержень, который вкупе с сильным характером и незаурядным умом заставлял противиться почти любому решению маркиза, но… где искать ее сейчас, когда вся империя катится в тартарары?!
— Я заговорю оставшийся у меня отцовский перстень: если она все еще жива и не находится под магическим куполом, смогу ее найти.
Павел согласно кивнул:
— Приступай. И да, мне сегодня понадобится твоя помощь. Конечно, после всего. Нужно…
Дверь кабинета резко распахнулась, явив взволнованную императрицу. Туалет ее все еще смотрелся изящно, но в деталях присутствовал едва заметный намек: Екатерина Дмитриевна торопилась. К слову, стоящая за ней смущенная Елизавета Третьякова выглядела не лучше самой августейшей дамы.
Одетая с прежним лоском, она как будто была больна: пожелтевшее лицо с темными кругами под глазами — их, конечно, попытались скрыть приличным слоем рисовой пудры, привезенной с Востока, и все же болезнь проступала…
Вот и бурые пятна, уже, видимо, сводимые стараниями Поляковых, проявлялись под тонким кружевом. Они как будто были знакомы Николаю еще с тех времен, когда он менял истрепанную огнем одежду после тренировок с отцом… Но откуда у наследницы герцогской фамилии ожоги? Неужели в поместье случился пожар? Или виной тому болезнь, о которой не сообщают высокородному свету, не желая лишаться кровного родства с домом императора?
— Матушка?! — Цесаревич с недоумением оглянулся на друга, позволив себе столь редкий укор родительнице: — Если вы подождете всего с минуту, я смогу принять вас… вместе с невестой.
— Прости, дорогой, — откликнулась действующая императрица, скользнув напряженным взглядом по огненному магу, — дело не терпит отлагательств. Впрочем, твой министр может остаться, я пришла с крайне дурными вестями, касающимися всех нас.
На лицо цесаревича упала темная тень, позволившая Николаю догадаться: его друг не просто был готов — ждал этого.
— Прошу, присаживайтесь, дамы. Напитки?
— Некогда, мой дорогой. Ты должен узнать незамедлительно: твой отец почил несколькими минутами ранее. Я просила Поляковых до меня тебе ничего не сообщать: хотелось в этот тяжкий для всех нас момент быть вместе, семьей…