— Знаете, графиня, а я ведь сегодня впервые поверил, что вы невиновны!
Подняла полные удивления глаза на его сиятельство, настороженно спросив:
— Почему?
— Вы совсем не умеете лгать, — холодно пояснил он. — Там, в карете, после всего случившегося я ожидал вашей истерики, справедливых обвинений в хамстве и бестактности. На какой-то момент даже показалось, что вы готовы ударить меня или выпрыгнуть из экипажа на полном ходу. Но вы… вы, дорогая моя невеста, сдержанно попросили отвезти вас домой. Забавно, не находите?
Маркиз раздраженно пожал плечами, продолжив обманчиво-спокойным голосом:
— Если бы вы знали, юная Ольга, чего мне стоило сдержаться и подождать эти несколько часов! — Он снова начинал раздражаться, и его лицо даже в темноте полупустой комнаты казалось мрачнее тучи.
С каждой минутой гнев маркиза становился все необузданней, пока он рывком не поставил меня на ноги, заставив от неожиданности разжать ладони и выронить все собранные монеты. Зло усмехнулся, увидев, с каким сожалением я гляжу на небольшие пятачки золота, лежащие у меня под ногами, после чего решил окончательно раздавить меня:
— Не желаете оправдаться?!
Не ощущая собственного тела от всеобъемлющего ужаса, я запрокинула голову, покачав ею в знак отрицания, и затем расслышала не менее унизительное:
— Похоже, золотая лихорадка сразила не только Зайцевых!
Его слова прозвучали как пощечина, и мне не осталось ничего другого, как ответить тем же. Звонкий шлепок разорвал гнетущую тишину гостиной, и, не дожидаясь, пока огненный маг как-то ответит мне, я яростно заговорила:
— Я пришла в дом своего отца лишь затем, чтобы взять то, что полагалось мне с самого рождения! Эти деньги не ваши и не принадлежат короне, и я в своем праве забрать их, чтобы…
— Чтобы — что? — поинтересовался маркиз, настойчиво сжимая мои запястья. Он с силой встряхнул меня, сбив дыхание, и безапелляционно приказал: — Ну же, моя дорогая, признавайтесь! Вы все-таки решились на побег, о котором меня так настойчиво предупреждала госпожа Полякова. Все же старые привычки не изменить…
Я почувствовала, как бледнею, и тщетно попыталась сморгнуть выступившие на глазах слезы. Но несколько горячих капель, ловко сорвавшись с ресниц, попали на ладони господина Левшина, поспешившего уничижительно рявкнуть:
— Не реветь!
Наверное, это и стало точкой кипения. Осознавая, что проиграю начатое сражение, я с силой опустила широкий каблук дорожных туфель на идеальную гладкость кожаной обуви маркиза, и, уловив момент, когда его руки разжались, бросилась бегом к выходу, швыряя позади себя всю легкую мебель, до которой только могла дотянуться.