С каждым шагом я все сильнее запутывалась в мокрых юбках, отчего пришлось со злостью несколько раз их одернуть и с чувством произнести:
— Тогда позвольте напомнить вам о двух предыдущих днях! Вы втайне забрали меня из пансиона без позволения единственного опекуна, тут же обвинив в заговоре против короны и не проявив ни капли сочувствия к потере отца! — Слова выходили грубыми и злыми, и я бы себе таких не позволила никогда, если бы мое самолюбие не оказалось столь жестоко задето. — Заставили опознавать труп лжеотца среди ночи, но, наткнувшись на непредвиденные обстоятельства, не перепоручили в руки деда, как того требовала ситуация, а поселили в своем родовом особняке без присутствия дуэньи… и даже поставили меня в настолько стесненные условия, что я была просто вынуждена согласиться на вашу помощь в утреннем туалете!
Я едва переводила дух от негодования, только список всего того, что позволил себе маркиз, был бы неполным без:
— Но даже тогда я не думала о вас дурно, министр, списывая все на изменения в характере, приобретенные с долгом службы, пока… пока вы не поставили меня перед фактом горькой неизбежности нашей свадьбы. И когда я почти смирилась с этим, снова обвинили в измене, видимо, из мести сотворив в карете такое, о чем даже подумать стыдно! — Немного отдышалась, закончив самым острым: — Знайте, господин Левшин: вы переходили черту не единожды, но именно сегодня вечером мне стало ясно одно: я ненавижу вас! Всем сердцем!
Закончив гневную тираду, смело взглянула в лицо своему обидчику. Боялась ли немедленного ответа? Уже нет, потому что худшего в моем представлении просто не существовало.
И все же маркиз удивил меня.
На мгновение стало так тихо, что мне показалось, будто огненный маг умеет заговаривать само время. Лицо его разом превратилось в непроницаемую маску, выдавая внутреннюю борьбу лишь диким блеском почти черных глаз.
Я видела, как его пальцы, до того расслабленно покоившиеся на дереве подоконника, слегка дрогнули, однако господин Левшин сдержался. Снова развернулся ко мне всем телом, словно бы выражая готовность принять любые оскорбления, и оперся плечом об оконный откос.
Если бы не этот жест, я бы, может, остановилась, но теперь…
— За три прошедших дня я сумела разглядеть в вас, маркиз, личность смелую и решительную, с чувством глубокого достоинства. И потому верю, что вы не захотите провести остаток жизни рядом с женщиной, для которой ваши прикосновения — худшее испытание. Прошу вас, отпустите меня. Вы правы, я не замешана в измене и готова поставить на кон свое будущее в империи за призрачную возможность исчезнуть навсегда. Скажите, что я погибла под колесами коляски, пытаясь избежать погони, после того как своровала золото из дома отца. О тайнике никому не известно, ведь даже после обыска он остался на месте. Я ничего не прошу у вас, ваше сиятельство! Я лишь заберу то, что полагалось мне с самого начала!