Поднеся к лицу ладонь, которой только что касался меня, старик настороженно принюхался к оставшемуся следу. Задумчиво прикрыл веки, словно сверяясь с воспоминаниями, и совершил совсем уж безрассудное — лизнул проявленное пятно.
— Твоя мать, верно? Отец не зря заставлял родовой дар молчать… всегда найдутся силы, желающие отнять не принадлежащее им. За тобой тоже придут — чуть позже.
Я невольно сделала шаг в сторону маркиза, испуганно прижавшись к нему спиной. Его недовольство предсказанием старого герцога ощущалось, подобно разряженному на исходе грозы воздуху, и молодой Мухин предпринял последнюю попытку сгладить ситуацию:
— Прошу тебя, дед, не стоит пугать молодую маркизу.
Герцог покорно склонил голову набок, сделав вид, что послушал совета внука, а в следующий миг резко схватил меня сухими пальцами за запястье и снова обдал волной силы:
— Нужно торопиться: голос, зовущий тебя по имени, почти мертв!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой господину Левшину приходится раскрыть козыри еще до основного расклада, а юная маркиза нарушает приказ супруга, совсем не понимая этого
Alea iacta est[1]
Дорога к порту была раскрашена сомнениями.
Николай не знал, можно ли верить старому герцогу, в великосветских салонах считавшемуся давно выжившим из ума, но полный мольбы взгляд Ольги решил все за него. Боясь, что придется раскрыть полную мощь своего дара еще до основного сражения, он раз за разом просчитывал дни до бала, убеждаясь: еще не время.
Сидящая напротив него жена всю дорогу к дому казалась не такой, как обычно. Жалко съежившись, она с каждой минутой лишь сильнее напоминала несчастного птенца прибрежной ласточки, которого он приютил однажды, — с мокрыми от промозглого дождя перьями и испуганными глазами, полными непролитых слез.
А ведь она по-прежнему держалась несгибаемо, эта выброшенная из родительского гнезда девочка, и при очередном взгляде на нее Николаю становилось все больше не по себе: если игра закончится сегодня, она тоже разглядит его истинную суть. И тогда уже ничто в целом мире не поможет убедить ее дать ему второй шанс.
Проводив Ольгу в ее новую спальню, огненный маг помог ей снять плащ, приказав прислуге принести ужин. Дождавшись, чтобы та покинула комнату, скомандовал:
— Ждите меня здесь! — Он задержал ее лицо в ладонях, словно пытаясь понять, можно ли доверять этой полной загадок и противоречий юной женщине. И, найдя в ней невысказанный ответ, рискнул. — Помните: выходить из комнаты нельзя, ваши покои зачарованы. Только здесь вы в безопасности!
Ольга не спорила. Обхватив себя руками, словно пытаясь успокоиться, она еще больше напомнила Николаю птенца, отчаянно нуждающегося в защите. В этом плотном шерстяном платье, грубый ворот которого уже натер на нежной шее широкую алую борозду, она казалась еще мельче, ранимее. А ведь он когда-то был так несправедливо груб с ней…