— За здоровье того налогоплательщика, который все это оплачивает, — сказал Клинок, поднимая рюмку.
— В Сараеве едят листья одуванчиков, — хмуро сказал Крис.
— Господи, как я не люблю зелень, — пожаловался Клинок.
И как раз в этот момент открылась дверь, и вошли еще четверо. Слово «штурмовики» тут же припомнилось людям из САС. У каждого из вновь прибывших волосы были подстрижены «под ежик», лица начисто выбриты. На каждом — черная кожаная куртка, черные бутсы и черные кожаные митенки с серебряными заклепками. У двух на головах были надеты солнцезащитные козырьки на резинках с надписью «Рэй-Бэн Авиатор», а у одного, видимо, чтобы предохранить глаза от попадания в них прядей несуществующих волос, — тесемка вокруг головы.
Первым желанием у Дохерти было громко расхохотаться, но он удержался. По пяти причинам. Одна из них — необходимость по возможности оставаться анонимными, другие четыре отдыхали в низко расположенных на бедрах незнакомцев кобурах — черные, чешского производства автоматические пистолеты «скорпион».
— Иисусе, — пробормотал себе под нос Клинок.
— Внушительнее «Ангелов ада», — пробормотал Дохерти. Ему вспомнились шестидесятые годы, когда в Глазго по кафе и пабам с таким же надменным видом бродили облаченные в черную кожу рокеры. И хотя вооружены они были лишь велосипедными цепями и ножами, страху он тогда натерпелся. И не потому, что они были сильнее или их было больше, а потому, что они признавали лишь один вид общения — поиск жертвы в виде чужака.
Четверо прибывших заняли столик фугах в пятнадцати от столика сасовцев.
— Говорите потише и избегайте смотреть им в глаза, — тихо сказал Дохерти остальным. — Мы лишь перекусываем и сматываемся к черту отсюда.
Блюда принесли быстрее, чем ожидалось, словно официанту тоже хотелось, чтобы они убрались побыстрее. Насколько Дохерти помнил, один этот официант слышал, что они говорили по-английски, а другой занимался обслуживанием тех парней в черной коже. Может быть, обойдется и без проблем.
А может, и не обойдется.
— Можно судить о человеке по его друзьям? — громко сказал чей-то голос по-англий-ски.
— Да, если человек дружит с сербами, значит, он свинья, — поддержал другой из четверки. Дохерти, не поднимая глаз, ощутил взгляды на себе, но удержался и не повернул головы.
— Давно сказано: только две нации в Европе не любят мыться — сербы и англичане, — продолжал невозмутимо разглагольствовать первый голос. Кто-то засмеялся, а эти двое продолжали отпускать реплики. Другие двое, очевидно, не столь хорошо знали английский, чтобы принять участие в травле.