— Административная работа в ООН, — солгал Дохерти. — А вы?
— Я вожу грузовики. Караван со снабжением для Сараева, — пояснил Джим. — Вернулся утром, а назад, вероятно, в субботу.
— Ну и что там творится? —спросил Дохерти.
— Кошмар. Представьте себе, насколько плохо может быть — так вот это в десять раз хуже. Эго и есть Сараево. Люди там — обычные люди — просто изумительные, но... но такое ощущение, что в этой стране на квадратный фут отъявленных мерзавцев больше, чем где-нибудь вокруг съезда консервативной партии. Но я надеюсь, приятель, вы не тори.
Дохерти усмехнулся.
— Нет. А как проходит поездка? Нет неприятностей от нерегулярных частей? Или от регулярных?
Джим пожал плечами.
— На худой конец, нас сопровождают войска ООН. Понятно, постоянно приходится пробивать себе дорогу, через каждые несколько миль предъявляешь бумаги и представляешь груз для досмотра... — Он вновь пожал плечами. — Но ей-богу, стоит оно того, когда видишь лица в конце поездки, там, в Сараеве.
Дохерти ощутил, что завидует этому мужчине.
— Еще бы, — сказал он.
— Знаете, — сказал Джим, поворачиваясь к нему лицом. — Большую часть из последних десяти лет я занимался тем, что устанавливал модные ванны, что не так уж необходимо для людей. Только представьте себе — потратить собственную жизнь на то, что не очень необходимо. И когда я увидел рекламу этой работы, я тут же понял — это то, что надо. Моя жена думала, что я с ума сошел, по крайней мере сначала, и может быть, так оно и есть, но в первый раз в моей жизни я занимаюсь чем-то, что действительно необходимо людям, а Господь все видит.
Неторопливо возвращаясь в гостиницу, Дохерти размышлял, и уже не в первый раз, как это из одной и той же человеческой породы выходят мерзавцы, целящиеся в минареты, и рыцари Духа, подобные Джиму, идущие людям на помощь. Надо бы потолковать об этом с Лиэмом МакКоллом. Они всегда вместе обсуждали непонятное.
В ресторане было не столь пусто, как во время обеда: три столика уже были заняты, а на двух других стояли таблички с надписью «заказан». За одним из занятых столиков сидела семья из четырех человек, за другим — только мужчины, и притом молодые. Они были в гражданской одежде, но у Дохерти тут же сложилось впечатление, что в атмосфере попахивает скандалом. Пахло тем, что Исабель называла «ситуация перегружена тестостероном».
Меню переводил Крис. Он и Дохерти остановились на brodet — кусочках рыбы, тушенных с рисом. Дама остановил свой выбор на блюде моллюсков, а Клинок — на пицце с анчоусами. Четыре небольшие рюмки сливовицы играли роль аперитива. В дополнение они заказали большой графин рислинга.