— О’кей, можете идти.
— Что такого наговорил ему Хаджич? — спросил Дохерти у Криса.
— Я сказал ему, что вы наемники, — пояснил босниец сзади. — И что нам не так уж много помогают из других стран, чтобы мы настраивали против себя людей, которые спасли тридцать или сорок женщин из сербского борделя.
Дохерти засмеялся.
— Но я так понял, что этот парень не очень-то одобрительно отнесся к нашим действиям.
— Он служил в регулярной армии, — сказал Хаджич, — и, видимо, сделал неплохую карьеру, пока кто-то не выдернул коврик у него из-под ног.
Они дошли до опустевших машин.
— Где же они все? — спросил Дохерти у Клинка и Дамы.
— Моются, — последовал ответ. — А затем, наверное, подкрепляются. Я бы тоже не отказался от завтрака, — добавил лондонец.
По запаху они отыскали столовую подразделения. На ближайшей железнодорожной ветке стоял состав пассажирских вагонов, а на земле перед ними несколько человек поддерживали огонь под двумя котлами с бобовым супом. Очевидно, он предназначался для женщин, но, поскольку наварили много, вскоре и сасовцам предложили по миске густой, исходящей паром похлебки. Командир подразделения мог и не любить наемников, зато поварам его больше нравился результат, чем мотивации.
Предложили и хлеба, немного черствого, но с супом он шел как деликатес. Каждому выдали и по чашке горячего горько-сладкого напитка, как потом выяснилось, игравшего роль кофе.
Постепенно стали подходить женщины, которых отводили кормить в один из вагонов. Женщины помылись, и у некоторых на лицах уже появилась готовность принять этот мир таким, каков он есть. Хотя многие по-прежнему не могли избавиться от потрясения. Нена принадлежала к тем из них, которые держались крепче всех. Она отыскала взглядом Дохерти, прихлебывающего кофе на груде мешков, и на губах ее появилась улыбка, словно она вспомнила, что есть и иной мир.
Над восточными вершинами появились первые лучи света, когда они продолжили свое путешествие. Утро было обжигающе студеным, но местный командир распорядился выделить приличное количество одеял для женщин в неотапливаемом автобусе, а ясное небо предвещало солнечный день.
До Високо по прямой было около десяти миль, но петляющая дорога удваивала это расстояние, а водители не могли ехать со скоростью более двадцати миль в час по извилистой заснеженной дороге. И пока они добирались до города, солнце уже встало в небе, преобразив окружающий край для сасовцев, которые до этого видели Боснию только под тучами.
Дохерти вспомнил об Авьеморе в Шотландии, когда дорога привела их в Високо, где высокий минарет главенствовал среди островерхих крыш.