Комбат отлично понимал, что встал на тропу войны с опасным противником. За себя он бояться не умел, но приходилось учитывать масштаб человеческой подлости. Время дон кихотов закончилось, и отец несовершеннолетнего парня не может не понимать, что у него есть уязвимое место — сын. Тем более если сын узнан, обижен, и не один, а с подругой — девчонкой четырнадцати лет.
Танюша, увидев, что дядя Боря запирает за обидчиками дверь, бросилась к нему на шею и прижалась так крепко, словно хотела прирасти. Сережа, очень бледный и сосредоточенный, продолжал сидеть там, где его посадили бандиты.
— Прости, сын, я не мог этого предусмотреть! Прости, мой мальчик! И ты, Танюшка, не сердись…
— А если бы она не позвонила? — тихо произнес Сережа, глядя в пол. — Если бы не успела вынуть мобилу или первая в квартиру зашла?
Девочка разжала руки и удивленно уставилась на товарища:
— Ты что, Сережа?! Он же нас спас! Нас бы в заложники взяли!
— Или трахнули бы вот на этой самой постели по очереди и сняли на видеокамеру. Завтра вся школа смотрела бы в Интернете, как я тебя ублажаю или ты меня!
Мальчик говорил зло, отрывисто, его захлестывало негодование. Очевидно, картинки из прошлого, из беспризорной вокзальной жизни, придвинулись ближе, напомнили о другой жизни по другим законам.
Комбат почувствовал растерянность — мальчик был сильно напуган. Никто и нигде не гарантирован от неприятностей — такова реальность. Но, как говорится, знаешь про выбоину — объезжай или подбрось соломки. Они с Андреем догадались спрятать маленького чужого Петьку, но не позаботились о родных Сережке и Танюше. Прежде чем затевать войну — эвакуируй женщин и детей — это правило необходимо соблюдать без исключений. Рублев приготовился объясняться и просить прощения. Глядя на своего сына, он на время забыл о чужом. Слова находились непросто — человек дела, Борис боялся нарочитости, не хотел показаться неискренним. Впервые Сережа высказал ему свою обиду, и объясниться было просто необходимо.
Но вмешалась, и очень кстати, Танюша. Она, как переспелая грушка, буквально свалилась на пол с шеи своего спасителя и как-то не по-детски порывисто рванулась к Сереже. Не стесняясь, обхватила, прижала к себе его стриженую голову и запричитала тоненьким голоском: