Обернулись на голос. В каких-нибудь четырёх шагах от места грядущей разборки стоял Петя — весь в белом. Как всегда.
— Иди, да? — нервно сказал ему тот, что с битой.
Такое впечатление, будто Петю эта угроза даже развеселила отчасти. Он смотрел на моих обидчиков с любопытством. А те задумались. Потому что за Петиным плечом маячил равнодушный громила, в сравнении с которым их физические данные несколько меркли.
— Беспредела в своём районе, — назидательно изрёк Петя, — не потерплю!
И коротко глянул на сопровождающего. Тот остался равнодушен. Если бы он, скажем, выпятил челюсть, насупил брови, сжал кулаки — это, согласен, тоже бы впечатлило, но, уверяю вас, в гораздо меньшей степени. А он остался равнодушен. Просто стоял и ждал дальнейших приказаний от крёстного отца в белых одеждах. Этакий голем. Робот-убийца.
Абреки стушевались, заморгали и безропотно, представьте, загрузились в поцарапанную об меня тачку.
Отбыли. А тот, кого мы с ними приняли спроста за Петиного телохранителя, постоял, подумал да и пошёл себе прочь. Я ошалело уставился в удаляющуюся спинищу.
— Кто это был?..
— Понятия не имею, — небрежно бросил Петя. — Случайный прохожий, надо полагать…
Мы перебрались с проезжей части на тротуар, где я малость опомнился и обрёл наконец возможность приглядеться к давнему своему знакомцу попристальнее. Белый эстрадный пиджак за истекшие полгода нисколько не обветшал, чего, увы, никак не скажешь о самом Пете: лицо выглядело несколько утомлённым, под отяжелевшими нижними веками наметилась лёгкая зыбь. Но в остальном — прежний. Нутро не сменишь.
* * *
Когда-нибудь его, конечно, пришибут. Однако жить по-другому он просто не умеет. Следует заметить, что рискованные свои проделки Петя отчиняет совершенно бескорыстно, из любви к искусству, часто в ущерб себе, поскольку огребает за них временами неприятности полной мерой.
В чём-то мы с ним похожи, обоих достаёт жизнь. Отличие одно: если она издевается надо мной, то Петя — над ней. Вся разница.
— Господи, на что только люди не идут ради бабла… — меланхолически промолвил он, когда, присевши на лавочку в сквере, мы обменялись скудными новостями. — Иной раз даже и на работу устроятся…
— Ты устроился на работу?
— Да нет. Речь о тебе.
Я лишь горестно усмехнулся в ответ. Быть на побегушках у некрупного политика за чисто символическую плату — удовольствие, сами понимаете, невеликое. Ну да выбирать не приходится.
Покосился на Петю. Лицо его было задумчиво. Не к добру.
— Помнишь, как к Христу блудницу привели?
Неожиданный вопрос. Вполне в Петином стиле.