– Отведи меня обратно в постель. Еще слишком рано. У меня голова не работает.
– Как пожелаешь, дорогая.
Он взял ее руку и пососал мизинец, слегка покусывая костяшки пальцев. Фиона поразилась своей реакции, задаваясь вопросом: всегда ли у нее была эта эрогенная зона или беременность сделала ее ненасытной?
Спохватившись, что еще нет и семи часов, Фиона отдернула руку, пробежала по коридору в спальню и забралась под одеяло. Хартли улегся за ее спиной и уткнулся ей в шею.
– Ты хочешь спать или трахаться?
Ее смущенное хихиканье было предательски девичьим.
– А у меня есть выбор?
Он наклонился над ней, выражение его лица было абсолютно серьезным.
– У тебя всегда есть выбор, Фи.
– Я тебя ни в чем не обвиняю, ну, кроме того, что совершенно не в состоянии тебе сопротивляться, – скороговоркой произнесла она, чувствуя себя маленькой и беззащитной.
– О, Фи, это комплимент?! Я так польщен, даже не знаю, что сказать.
Она обняла его за шею, притягивая для поцелуя.
– Ты дашь мне время подумать насчет нашего совместного проживания?
«Может быть, утренняя тошнота скоро пройдет и присутствие Хартли в моем доме не будет такой уж проблемой», – решила она.
– Вполне справедливое требование.
Хартли встревожился, проснувшись утром и обнаружив, что лежит в постели один.
Найдя Фиону в кухне, он заметил, что она расстроена, словно ее нервировало его присутствие. Но теперь она была нежной и ласковой. Он запустил пальцы в ее взъерошенные кудри.
– Я тебе говорил, как сильно люблю твои волосы?
Она поморщилась.
– Я ненавидела их почти всю свою жизнь. Мне не часто разрешали ходить в кино, но у одной из моих приемных мам была огромная коллекция дивиди. Я обожала смотреть на Гвинет Пэлтроу в «Эмме», на Кейт Хадсон в фильме «Как отделаться от парня за десять дней». Я завидовала их белокурым волосам, красоте, потому что была полной противоположностью – тощей, веснушчатой и застенчивой.
– Ни одна из них не может сравниться с той женщиной, которой ты стала. В тебе есть огонь – может быть, это творчество, я не знаю. Я отчаянно хочу тебя с нашей первой встречи. Я не могу расстаться с тобой, и никакие доводы рассудка на меня не действуют. Ты понимаешь, почему так?
– Ты действительно не знаешь? – спросила она, теребя мочку его уха.
– Не знаю и не понимаю, а я всегда с подозрением относился к вещам, которых не понимал. – Он просунул руку в ее пижамные штаны, нашел жаркое, влажное местечко, и его охватила дрожь желания. – Но я учусь жить с незнанием.
– О, какая жертвенность!
– Тебе никто не говорил, что ты ехидная?
– Нет, большинство людей считают меня очаровательной! – с хитрой улыбкой ответила Фиона.