– Сперва я не был уверен в том, почему я это сделал. Обычно я никогда не делаю ничего подобного, особенно публично. Эту черту я провел для себя много лет назад. Не сплю с клиентами – остаюсь объективным.
– Это из‑за вашей невесты?
Вопрос застал Ретта врасплох: такого подвоха он не ожидал. Почувствовав это, Тринити быстро ответила:
– Прошу прощения, я не хотела…
– Да нет, – решительно прервал ее Ретт. – В конце концов, ваша личная жизнь оказалась на всеобщем обозрении – почему бы не обсудить и мою?
– Ваша невеста была вовлечена в ваши дела?
– Куда более, чем я ожидал, – ответил Ретт, и в его голосе прозвучала горечь, что стало неожиданностью даже для него. С тех пор много воды утекло, и все свое негодование он перенаправил в нужное русло, выстраивая свой бизнес.
– Не понимаю, – отозвалась Тринити.
Ретт, помолчав, заговорил, тщательно подбирая слова:
– Выяснилось, что ей гораздо нужнее меня был мой счет в банке. Я был для нее шансом вести красивую жизнь, не прикладывая к этому усилий. – Он бросил взгляд на мерцающий экран. – Премерзкое чувство. никому такого не пожелаю испытать.
– Конечно, никто не хочет, чтобы его использовали, – согласилась Тринити. – И никто не хочет, чтобы его обвинили в манипулировании другими. Вот чего я не понимаю – неужели Ричард и Патриция и впрямь думают, что Майкл был недостаточно умен, чтобы защитить себя от подобного?
– Ну, я же не сумел себя защитить в свое время.
Тринити помолчала, а затем задала вопрос:
– Как долго вы были знакомы?
Ретт покачал головой:
– Меньше года.
– Мы с Майклом дружили больше пятнадцати лет.
Действительно, подумалось Ретту, пора бы уже поверить, что Майкл и впрямь знал, что делал.
– Мне жаль, что вам пришлось пережить подобное, – мягко произнесла Тринити. – Нелегко жить, когда ты потерял веру в других – я знаю, что это такое, и знаю, что потом тяжело восстановиться. Особенно когда рядом никого нет.
Ретту всегда нравилось думать, что ему никто не нужен, чтобы восстановиться, но вдруг в его душу закралось сомнение.
– В этом отношении, полагаю, мужчины отличаются от женщин, – произнес он с предательской хрипотцой в голосе.
– Уверена, что им нравится так думать.
Ретт бросил взгляд на Тринити – она улыбалась ему, и в ее улыбке было скорее сочувствие, нежели осуждение.
– Откуда вам знать? – поддразнил он. – Разве вы выросли не в окружении дам?
– Человеческую натуру никуда не деть.
Ретт всегда считал именно так, но теперь уверенность его покинула.