— Не ожидал такого обвинения! Можно подумать, будто я в поисках выгоды одной рукой даю деньги партии власти, другой — коммунистам.
— Не отвлекайтесь от темы, Корнелий Иосифович. Деньги нужны как воздух.
«А он политик, — подумал о Носенко Бергман, — жесткий, деловой, целеустремленный. Такой будет держаться за власть до последнего. В нем нет демократических соплей, и он их не размазывает по щекам».
— Игнатий Терентьевич, вы были коммунистом?
— Вас интересует, менял ли я взгляды? — Губернатор опять уловил главное в вопросе банкира. — Нет, не пугайтесь. Хотя в партии я состоял. В приисковой, старательской. Находил и мыл золото. Поэтому могу заверить: делать деньги умею, но никогда не думал о том, чтобы их разделить и всех сделать счастливыми. Вас это интересовало?
— Примерно. Поэтому вы меня поймете. Я готов вложить в дело ещё миллион.
— На каких условиях? — Носенко лукаво прищурился. Теперь он знал, как вести разговор с Бергманом.
— Пустяки. Вы делаете «Вабанк» уполномоченным. Если точнее, переводите бюджетные платежи на наши счета.
Носенко задумался. «Востокинвест», который уже давно прокручивал бюджетные деньги, выглядел в этих делах куда пассивней, нежели «Вабанк». Может, стоило сыграть в эту игру?
— Все сразу перевести на вас очень трудно. Можно говорить о половине.
— Вы полагаете, что после такого обещания я не сокращу взнос?
— Корнелий Иосифович! Помилуй бог!
Бергман пожал плечами и посмотрел на часы: мол, дело ваше.
— Хорошо. Давайте так. На вас я перекину половину бюджета. Кроме того, у меня есть возможность перевести на «Вабанк» все операции по игровому бизнесу. В конце концов, вам передаст ведение денежных дел православная епархия.
Бергман довольно улыбнулся. Он своего добился, и, если все повдет, как обещано, беспокоиться о будущем нет причин.
— Согласен.
Бергман протянул руку Носенко. Они стояли друг напротив друга, как шахматисты, которые закончили партию вничью.
Носенко пожал ладонь банкира твердым уверенным хватом.
— Теперь, Корнелий Иосифович, пройдем в мою комнату отдыха. Сюда, пожалуйста.
Неожиданно Бергман заметил, что тон и поведение Носенко вдруг изменились. В его голосе прорезалась властность, в движениях обозначилась уверенная резкость.
— Вам что? Коньяк? Вино? И то и другое отличные. Налить?
— Спасибо, я сам.
— Вы садитесь.
Бергман опустился в кресло, подчиняясь волевому напору губернатора.
— Прежде всего, Корнелий Иосифович, было бы большой ошибкой разойтись, не выяснив до конца отношений. Мне кажется, вы полны чувства победителя.
Бергман улыбнулся.
— Разве у меня нет причин для такого чувства?