— Всё, — констатирую я на пятом, — мы их, похоже, всех вниз выманили.
— Похоже, — оскалом улыбнулся напарник, — Бля… давай следующий дом, пока не началось…
— Подъезды проверены, — выйдя на улицу, ору как можно громче, — можно выходить! В комнатах с буквой «З» сами понимаете кто! Не лезть! Ну или на свой страх и риск!
— Вы должны зачистить всё здание! — истерично потребовала толстая баба лет сорока с линялыми жидкими кудрями, перевалившись толстыми сиськами с четвёртого этажа на улицу.
— Слышь, ты? — оскалился Сашка, — На хуй пошла, прошмандовка! Должны ей, блять!
Под визгливый аккомпанемент о «не настоящих мужчинах» мы двинулись дальше.
— Быстрее, Вов, — поторопил меня Сашка, лицо которого искажалось в гримасах. В Натахин подъезд он влетел. Первый этаж… никого. Второй… тронутая плечом дверь качнулась внутрь, отчего у меня похолодело в кишках.
В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал оглушительно громко и…
— Готов! — дёргаясь лицом, сказал сержант, — Дальше!
На четвёртом этаже встретили «стаю товарищей» имени Дважды Мёртвого Петровича. Два выстрела из ТТ, один — картечью и…
… Сашка развернулся ко мне, скаля удлинняющиеся зубы так, что начали рваться мышцы лица.
— Да… вай, — прохрипел он. Шаг назад… и выстрел, прямо в голову сержанту ВДВ. Ещё один — в раздувшуюся от человеческой плоти тушу последнего зомби из «Стаи».
— Покойся с миром, сержант, — я искренне пожелал ему хорошего посмертия.
Забрав из мёртвой руки пистолет и патроны из карманов, перебросил ружьё за спину, дверь на локоть. Постояв, накрываю его размозженную голову полой задавшегося дембельского кителя, украшенного значками и аксельбантами.
С Сашкой мы никогда не дружили, да и человеком он был не слишком хорошим, но за эти полчаса, я думаю, ему простят все грехи.
— Действительно, — глухо говорю я, чувствуя непрошенные слёзы, — никто, кроме вас!
— Ну, блять… — сплёвываю тягучую слюну и продолжаю зачистку, — за ВДВ!
— Владимир! — едва я вышел из подъезда, гружёный после мародёрки не хуже верблюда ко мне спешно подбежал толстый, отчаянно нервничающий Вадик, обдав запахами пота, больных зубов и страха, — Общественность провела собрание и выбрала Совет Квартала!
Вадик сказал это с таким придыханием, как умеют только прирождённые жополизы, рассказывающие в курилке о непосредственном начальнике, Светоче Мысли и Самом Человечном Человеке.
— Ну? — я чуть повёл плечом, поправляя лямку тяжёлого рюкзака, и глядя на помятую общественность, сбившуюся стайкой возле «Нивы», — Давай быстрей рожай!